Краткое изложение модели «Т» (физиологически трактуемой модели информационного метаболизма в психике человека)

© В.Л.Таланов, август – сентябрь 2006.

Примечание: автор-правообладатель разрешил, при условии ссылки на авторство и гиперссылки на первоисточник, свободное  копирование и воспроизведение данной научной статьи либо её отрывков (в виде законченных разделов) на языке оригинала либо в адекватном переводе на другие языки на любых сайтах Интернета и в научно-ориентированных СМИ.

e-mail для отзывов: modelabout@yandex.ru

Мнение о статье также можно высказать здесь.

В развитие традиционной для соционики модели А.Аугустинавичюте (модели «А») предложена психофизиологическая модель «Т», использующая не 8, но лишь 4 психических функции К.Юнга, где однако каждая характеризуется не соционическим «цветом», а сразу двумя параметрами: порогами по возбуждению и торможению. Программная и мобилизационная функции не уравновешены и имеют разную высоту порогов в каналах возбуждения и торможения, творческая и контактная функции уравновешены и имеют одинаковые пороги в возбудительном и тормозном каналах. Модель разрешает многие проблемы дифференциальной психологии, психофизиологии и соционики, в рамках последней очень хорошо описывает и объясняет интертипные отношения, взаимодействие функций внутри ТИМа и содержание большинства признаков Рейнина. Модель преемственна соционической модели «А» и развивает её, подтверждается экспериментальными данными по содержательному наполнению признаков Рейнина, проста в понимании и применении, связывает в более ясную и целостную картину многочисленные факты соционики, дифференциальной психологии, психофизиологии и физиологии ВНД, легко объясняет психологические и соционические закономерности, в том числе  трудно выводимые из модели «А»; она также предсказывает новые закономерности. Помимо этого, модель разрешает старые проблемы физиологии ВНД, возникшие ещё в исследованиях научной школы Павлова-Теплова-Небылицына. В полной версии модели дополнительно к парциальным порогам функций указываются одинаковые для всех функций общие свойства силы-слабости индивида по возбуждению и торможению. Общий порог по возбуждению определяет, какая из четырёх функций будет программной. Общий порог по торможению задает акцентуацию ТИМа. Экстравертность и экстратимность разводятся моделью и  оказываются ортогональными свойствами, первое (для индивида в целом либо его отдельных функций) соответствует высоким порогам по возбуждению, второе – низким порогам по торможению. Вертность и высота порогов по возбуждению первых двух функций совпадает с вертностью индивида, последних двух – противоположна ей; экстра- или интротимность соответствует общепринятому соционическому «цвету» функций (черные функции экстратимны, т.е. имеют низкие пороги торможения). Количество степеней свободы полной модели возрастает в сравнении с моделью «А» с 4 до 5 и становится адекватным общепринятой пятифакторной модели личности.

Ключевые слова: соционика, психофизиология, психофизика, физиология ВНД, психологические типы, свойства нервной системы, модель личности, экстраверсия.

Как и почему создана модель «Т»

Модель «Т» создана петербургским психофизиологом В.Л.Талановым в 2006 году (работа над нею продолжалась шесть лет) и впервые обнародована в его научном докладе 18, 20 и 22 сентября 2006 года в Киеве на XXII Международной конференции по соционике (в программе конференции этот доклад В.Л.Таланова был озаглавлен как «Содержательное наполнение и физиологическая интерпретация соционических признаков «конструктивисты-эмотивисты», «тактики-стратеги», «уступчивые-упрямые» и «беспечные-предусмотрительные»). В настоящее время в киевском журнале «СМиПЛ» находится в печати цикл статей автора с подробным изложением, разбором и экспериментальным обоснованием новой модели.

В 2000-м году автор модели впервые познакомился с соционикой и был ею очарован – как психологической типологией, наиболее адекватно отражавшей (и объяснявшей!) разделение людей на психологические типы. Подкупала и теория интертипных отношений, эксклюзивно возникшая именно в соционике Аушры Аугустинавичюте и удовлетворительно объяснившая отношения, складывающиеся между разными психологическими типами людей. С другой стороны, соционическая модель «А», в свое время предложенная Аушрой Аугустинавичюте и положившая начало соционике как направлению психологической науки, не лишена недостатков. Напомним некоторые из них:

- Модель «А» всё же не очень хорошо справляется с описанием и объяснением интертипных отношений, введенных в науку Аушрой. Многие особенности интертипных отношений, зафиксированные в многолетнем коллективном эмпирическом опыте социоников и практических психологов; она не только однозначно и внятно не предсказывает, но даже задним числом объясняет их лишь «со скрипом» и с откровенной натяжкой.

- Тот же недостаток «объясняющей способности» верен и в отношении признаков Рейнина. Существование 15-ти психологических признаков предсказано Аушрой и Рейниным в общем-то безотносительно к модели «А» (причем 11 из них предсказаны ими впервые в дополнение к четырем «базисным» признакам К.Юнга), однако с прогнозом и объяснением их содержательного наполнения модель «А» справляется плохо, хотя наличие несомненного содержательного наполнения для многих из дополнительных 11 признаков уже вполне подтверждено экспериментально и на сегодняшний день мало у кого из исследователей вызывает сомнение.

- Модель «А» не является параметрической. Она является чисто качественной. В частности, поэтому реально наблюдаемое внутри одного типа информационного метаболизма (далее в тексте – ТИМа) разнообразие психологических акцентуаций в принципе не может получить объяснение и толкование с позиций модели «А». Говорить же о предсказании акцентуаций, их типа и характера, на её основе вообще не реально. Точно так же, не будучи в математическом отношении параметрической и поэтому плохо справляясь с описанием взаимодействия более чем двух объектов, модель «А» мало пригодна для прогноза влияния на отношения индивида и на его информационный метаболизм со стороны малой группы, состоящей из представителей более чем одного ТИМа. Она мало подходит и для задач исследования так называемого «интегрального типа» коллективов – причина опять же в её непараметричности.

- Модель «А», как и предшествовавшая ей модель Бриггс-Майерс, является четырёхфакторной, использует для описания психологического многообразия типов людей лишь четыре степени свободы. В то же время современная дифференциальная психология, основывающаяся на факторном исследовании психологических характеристик людей, базируется на признанной большинством ученых пятифакторной модели личности. Эта «нестыковка» в глазах ряда психологов делает существующую соционическую классификацию на 16 типов неполной, служит причиной критики в адрес соционики и типологии Бриггс-Майерс за их неполноту.

- Модель «А» не преемственна по отношению к многолетним (предшествующим и нынешним) исследованиям нейрофизиологии и психофизиологии головного мозга, никак не корреспондирует с физиологическими трактовками типов нервной системы, типов темперамента, разработанных на основе экспериментов трудами многочисленных научных школ (И.П.Павлова, Б.М.Теплова, В.Д.Небылицына, П.В.Симонова, В.М.Русалова, Г.Айзенка и др.)

- Модель «А» была создана Аушрой Аугустинавичюте как более-менее удовлетворительный теоретический ответ на эмпирические наблюдения интертипных отношений. В этом плане модель «А» сделала огромный шаг вперед по сравнению с работами К.Юнга и его американских последователей. Не будучи по существу параметрической, модель тем не менее качественно учла в себе один параметр в виде разного «цвета» функций. Как мы увидим в дальнейшем, независимых параметров у функций К.Юнга не один, а два. Отсутствие второго параметра в модели было ею восполнено через искусственное введение второго кольца функций. Благодаря дополнительному кольцу всё же отчасти стали прогнозироваться интертипные отношения (хотя иногда с помощью весьма нарочитых и искусственных объяснений). Принесенной же во имя  этого жертвой стало единство каждой «юнговской» функции у индивида. За тридцать лет существования соционики практикующие соционики к этому обстоятельству вроде бы уже привыкли, но многим теоретикам и особенно специалистам смежных областей «раздвоение» функций по сей день кажется чисто искусственным приемом, уводящим модель в сторону от описания реальности. И многое в науке давно указывает на то, что эта критика справедлива.

В силу названных причин автор в своих изысканиях  пытался выйти за пределы модели «А» и найти такой теоретический ответ на эмпирические законы соционики, который был бы лишен перечисленных недостатков.

Модель «Т» является именно таким ответом. Помимо прочего, она оказалась наглядней модели «А» и обладает, судя по всему, более высокой прогностической способностью: большинство соционических закономерностей объясняются ею логически легко и однозначно, практически «на пальцах», без дополнительных предположений и без каких-либо «натяжек». Если не будут найдены противоречащие ей факты (автор пока их не нашел), то использование психофизиологической модели могло бы существенно облегчить практическое применение соционики, одновременно научно валидизировав её как дисциплину, прочно стоящую на естественно-научном фундаменте. Следует также отметить, что по своим выводам модель  «Т» идёт дальше модели «А» и предсказывает ряд закономерностей и фактов, дотоле либо вообще не известных, либо ранее  известных лишь эмпирически, без попыток их теоретического обоснования. 

Например, если модель «А» задавала порядок функций в кольце как некоторую «перводанность», то новая модель мотивирует и объясняет этот порядок с точки зрения давно известных физиологических законов. Важно так же, что модель вполне расшифровывает ту двойственность, которую соционики давно подметили в понятии экстраверсии (из-за чего «в пику» экстраверсии и было введено понятие «экстратимность») – теперь новая модель чётко разводит эти понятия, проясняя содержание каждого из них. Модель может быть полезна не только для социоников и психологов, но и для психофизиологов. Многие проблемы, которые были поставлены в психофизиологии и физиологии высшей нервной деятельности, но так и не были решены в XX столетии, модель легко решает и делает вполне «прозрачными». Например, она предсказывает, в каких случаях корреляция силы нервной системы с экстраверсией будет в эксперименте получаться положительной, а в каких – отрицательной (в психофизиологии эта проблема по сей день оставалась неразрешенной). И т.д., и т.п.

Так в чем же состоит модель «Т»?  Приведем сначала её упрощенный вид, который, тем не менее, уже вполне успешно объясняет известные соционические факты и закономерности.

Структура модели «Т»

В работах психофизиологической школы В.Д.Небылицына было разработано понятие парциальных порогов анализаторов. Есть порог нижний, порог обнаружения сигнала, и есть порог верхний, при его превышении и вероятность, и интенсивность ответа тоже падают. Между ними располагается зона оптимального реагирования. Для «слабосигнальных» специалистов она располагается в области низкоинтенсивных сигналов, для «сильносигнальных» – в области высокоинтенсивных сигналов. Таким образом, возбудительный вход каждого анализатора имеет фильтр, настроенный на определённый диапазон интенсивности сигналов. То же касается и тормозного входа – его входной фильтр имеет тоже свою полосу пропускания с самостоятельной и не зависимой от возбудительного входа настройкой.

Если понятие анализатора мы заменим на понятие юнговской функции, то получим, что каждая из четырёх функциональных сфер характеризуется комбинацией двух входных фильтров (на возбудительном и на тормозном канале). «Парциальность», или, по-русски, «частичность» фильтров означает, что их специфическая полоса пропускания присуща только данной функциональной сфере – у других юнговских функций характеристики фильтров (высокая или низкая полоса пропускания) вполне могут быть другими.

Диапазон исходящих сигналов функции соответствует настройке её возбудительного входного фильтра – ибо функция, во-первых, отвечает сигналами примерно той же интенсивности, которую воспринимает на своем входе, и, во-вторых, порождаемые функцией сигналы обязаны быть, ради обратной связи, ею же и услышаны, а поэтому также должны соответствовать настройкам входного фильтра.

Функция является пластичной, гибкой, хорошо регулируемой и управляемой, если полосы пропускания её возбудительного и тормозного фильтров одинаковы. В этом случае собственные исходящие сигналы функции могут быть для неё как возбудительными, так и тормозными, то есть в состоянии осуществлять её саморегуляцию. Если же возбудительные и тормозные пороги рассогласованы по высоте, то функция становится инертной, ригидной, негибкой и непослушной, порой вплоть до навязчивости, – в лучшем случае её работа отрывается от сознательного управления и становится как бы постоянным автоматизированным фоном психики. Почему так происходит? Потому что в случае рассогласования порогов сигнал, исходящий из функции, соответствует по интенсивности возбудительному входу, но не проходит через фильтр тормозного входа и не может вызвать эффективного торможения функции.

В первом случае, в случае равенства возбудительного и тормозного порогов, мы говорим об уравновешенной функции. Во втором случае – о неуравновешенной функции.

Нарисуем теперь упрощенную модель «Т» для типа ИЛЭ (формула 1):

(1)    вИн  вЛв нСн нЭв

Здесь И – интуиция, Л – логика, С – сенсорика, Э – этика.  Индексы у функций показывают настройку парциальных фильтров. Левые верхние – для канала возбуждения функции. Нижние правые – для канала её торможения. Индекс «в» означает избирательную настройку преимущественно на высокоинтенсивные сигналы, индекс «н» – на низкоинтенсивные сигналы.

Порядок функций соответствует первому кольцу модели А. Сохраним для дальнейшего и названия позиций функций, традиционно принятые для первого кольца модели «А». Первую функцию будем именовать программной, вторую – творческой, третью – контактной, четвертую – мобилизационной. А что же с пятой, шестой, седьмой и восьмой функциями, находящимися во втором кольце модели «А»? Они нам больше никогда не понадобятся. Не теряем ли мы с их потерей также и информацию о ТИМе? Нет, не теряем, вся информация теперь сосредоточена в порогах функций первого кольца. Получается, что второе кольцо было и не нужно? Именно так, ненужно. Юнговских функций четыре, и у индивида их тоже ровно четыре. Функции К.Юнга восстанавливают свою целостность. Но каждая функция может принимать, исходя из значений своих порогов, четыре разных значения. У конкретного ТИМа, а значит, и у конкретного индивида, актуализируется только одно из этих возможных значений.

Раз функция может находиться в четырёх разных состояниях, а не в двух, как считала модель «А» (кодируя два разных её состояния разным цветом), то двух цветов для кодировки состояния функции нам будет уже недостаточно. Поэтому откажемся от цвета вообще, и будем кодировать состояния функций только индексами настройки её пороговых фильтров. Будем лишь помнить, что прежний черный цвет функций всегда, во всех случаях жизни будет соответствовать тормозному (то есть правому нижнему) индексу «н», а белый цвет – тормозному индексу «в». Черные функции – это те, которые имеют низкие пороги торможения, они эффективно тормозятся любыми входящими сигналами низкой интенсивности. Будем впредь такие функции называть экстратимными. Белые функции избирательно тормозятся сигналами высокой интенсивности, сбиваются и отключаются в результате действия подобных сигналов, поэтому их и избегают – будем называть их интратимными.

А вот пороги возбуждения с цветом функций никак не связаны. Но зато они обязательно одинаковы для первых двух функций модели ТИМа.  Для всех ТИМов-экстравертов пороги возбуждения первых двух функций равны «в», что означает предпочтение по каналу возбуждения сигналов высокой интенсивности. Напротив, у интровертов возбудительный канал как программной, так и творческой функций настроен на низкую интенсивность входящих сигналов.

Будем называть экстравертными функциями те, возбудительный канал которых настроен на высокую интенсивность, и интровертными те, возбудительный канал которых настроен на низкую интенсивность.

Как мы видим, понятия экстравертности-интровертности и экстратимности-интротимности разошлись друг от друга, стали независимыми. Первое связано с порогами возбудительного канала, второе – с порогами тормозного канала. Цвет функций оказался связан только с тормозным каналом. Зато обе функции, приближенные к началу цепочки, то есть программная и творческая, оказались совершенно одинаковыми в плане настройки возбудительных каналов. Обе они будут одновременно являться (и отныне называться, в зависимости от высоты своего возбудительного порога) либо экстравертными, либо интровертными.

Перейдем теперь к рассмотрению уравновешенности-неуравновешенности функций. Первая и четвертая функции для любого ТИМа всегда будут неуравновешенными, то есть будут иметь разные индексы возбудительного и тормозного порогов. Творческая и контактная функция, напротив, характеризуются равенством возбудительных и тормозных порогов (то есть одинаковостью настроек соответствующих пороговых фильтров) и являются уравновешенными. Возбудительный порог первых двух функций одинаков и равен «в» (высокоинтенсивные сигналы) для экстравертных ТИМов, а для интровертных ТИМов всегда равен «н». Для оставшихся двух функций, третьей и четвертой, значения возбудительных порогов обязательно будут противоположными, чем для двух первых (то есть «н» для экстравертов и «в» для интровертов). Что же касается тормозных порогов (правые индексы при функциях), то они обязательно чередуются при переходе к каждой последующей функции, что и обеспечивает уравновешенность двух средних функций модели и неуравновешенность первой и последней.

Разберем эти нехитрые правила для построения модели «Т», например, для ЛИИ. Порядок его функций:  Л И Э С.  ЛИИ интроверт, поэтому возбудительные (левые) индексы должны иметь значения «н». Для первой функции тормозной порог обязательно должен быть другим, чем возбудительный (значит, должен равняться «в»), а далее тормозные пороги должны чередовать свои значения. Окончательно для ЛИИ получаем:

(2)    нЛв  нИн вЭв вСн

Два необходимых и достаточных правила построения модели мы сформулировали:

 - Для экстравертов высокие возбудительные пороги первых двух функций и низкие – двух последних, у интровертов наоборот.

- Высота тормозных порогов у функций чередуется, при этом тормозной порог первой функции противоположен по высоте её возбудительному порогу, – в результате этого правила первая и последняя функции оказываются неуравновешенными по высоте своих возбудительных и тормозных порогов (пороговых фльтров), а две средние оказываются уравновешенными.

Но откуда берутся сами эти правила? Они не являются ни догадкой, ни результатом откровения. Они прямо и логически однозначно следуют из экспериментальных данных о содержательном наполнении соционических признаков конструктивисты-эмотивисты, тактики-стратеги, уступчивые-упрямые, беспечные-предусмотрительные. Не останавливаясь на этом особо подробно, укажем, что в наших исследованиях была установлена неуравновешенность этики (а значит, неодинаковость её возбудительного и тормозного порогов) и уравновешенность логики (значит, одинаковость порогов) в полюсе конструктивистов, для полюса эмотивистов – наоборот. Аналогично, тактики оказались неуравновешенными по интуиции и уравновешенными по сенсорике (стратеги – наоборот). Беспечные оказались «низкосигнальными специалистами» (низкие возбудительные пороги) по сенсорике и «высокосигнальными» – по интуиции, а предусмотрительные – наоборот. «Уступчивые» оказались «высокосигнальными» по логике и низкосигнальными – по этике, а «упрямые» – наоборот. Если все эти экспериментальные факты сопоставить в одной табличке, то из неё и получаются с однозначной непреложностью все вышеприведенные правила чередования высоты порогов у функций.

Чем помогают нам нарисованные при каждой функции ТИМа её возбудительные и тормозные пороги? Как они объясняют взаимодействие функций внутри ТИМа, как помогают объяснить содержание признаков Рейнина, как объясняют интертипные отношения? Разберем эти вопросы по порядку.

Взаимодействие функций внутри ТИМа

Как по формуле (1), так и по формуле (2) одинаково хорошо видно, что первая и вторая функции по своему возбудительному каналу взаимно стимулируют друг друга – у них одинаковы настройки возбудительного канала, а исходящие сигналы, рождаемые каждой функцией, имеют преимущественно ту же интенсивность, что и настройка возбудительного канала. Поэтому программная и творческая функции оказываются взаимосвязанными по каналу возбуждения, попадают по этому каналу во взаимный положительный резонанс. Что касается тормозного канала, то его настройка у первой и второй функций разная. Программная функция может своим исходящим сигналом тормозить творческую функцию, а творческая функция своим исходящим сигналом тормозить программную не может. К чему это приводит? Во-первых, к тому, что программная функция работает и занята у индивида большее время, чем функция творческая. Во-вторых, к тому, что программная функция оказывается заказчиком и управляющим элементом по отношению к творческой функции, а та оказывается лишь послушным и подчинённым, легко управляемым элементом.

Аналогичны взаимоотношения в паре третьей (контактной) и четвертой (мобилизационной) функций. Мобилизационная функция неуравновешенна и способна управлять контактной функцией, та же этого встречного управления осуществлять никак не может. Зато контактная и мобилизационная функции своими исходящими сигналами способны тормозить программную функцию, поэтому когда пара мобилизационной и контактной функций начинает «говорить», программная функция на время замолкает. А вот творческая функция при этом не тормозится и может продолжать вести свою работу. Аналогично во время работы пары программной и творческой функций притормаживается функция мобилизационная (фильтр на её тормозном входе соответствует настройке фильтров на возбудительных входах программной и творческой функций и поэтому пропускает через себя рождаемые ими сигналы, что вызывает в ответ торможение мобилизационной функции)

Какая пара работает чаще? Первая. Ее высокосигнальные (в случае ИЛЭ) входные пороги соответствуют высокосигнальному общему входному фильтру индивида, обязательному для экстравертов. (Общие, а не парциальные входные фильтры будут более подробно рассмотрены в разделе о полной модели «Т»). Низкосигнальная же полоса пропускания входных фильтров функций второй пары вступает в противоречие с высокосигнальной настройкой общего входного фильтра на канале возбуждения экстравертного индивида, а это ослабляет вероятность ответной реакции соответствующих функций, поэтому в ответ на внешние сигналы они в среднем во времени включаются и работают реже и меньше.

Ещё раз: каково распределение ролей внутри каждой пары функций? В первой паре гораздо более неуравновешенной по своим порогам (возбудительному и тормозному) является программная функция, и в случае ИЛЭ это интуиция. Ее неуравновешенность проявляется в том, что своими собственными сигналами (преимущественно высокоинтенсивными) она не может себя эффективно тормозить, так как её тормозной вход требует низкоинтенсивных сигналов. Поэтому для любой программной функции проблемой является переключение на другую тему, вытеснение уже неактуального и т.д. И вообще в работе ей трудно остановиться. Поэтому её роль – постоянно беспокоиться, упрямо настаивать на своем, без повода возвращаться к пройденному, и весьма требовательно и капризно управлять творческой функцией, заставляя её по сути «бегать туда-сюда» в зависимости от капризов функции программной. Почему творческая функция оказывается столь послушной и гибкой? Потому что оба её входа, и возбудительный и тормозной, имеют одинаковую настройку фильтра. В случае Дон Кихота – настройку на высокоинтенсивные сигналы. Поэтому, во-первых, творческая функция является хорошо и легко управляемой «внутри себя», – своими собственными сигналами она способна себя притормаживать, легко менять свое направление, свою тему работы. Во-вторых, оба её входа, и возбудительный и тормозной, оказываются легко доступными для  высокоинтенсивных сигналов с выхода программной функции ИЛЭ – по этой причине программная функция, сама по себе (в силу своей неуравновешенности) инертная и ригидная, получает доступ к оперативному управлению творческой функцией (ее возбуждению, торможению, направлению, перенаправлению и т.д.). Творческая же функция своими сигналами способна действовать лишь на возбудительный вход программной функции, чем постоянно её стимулирует и тем самым поддерживает её доминирующую роль.

В общем-то, точно такая же картина складывается и в паре мобилизационной и контактной функций, где неуравновешенная мобилизационная функция  также играет роль «задающей тон». Однако работа этой второй функциональной пары из-за её несоответствия общему входному по возбуждению порогу индивида начинается в ответ на внешнюю стимуляцию гораздо реже. Кроме того, её включение в работу требует специального адаптационного напряжения и поэтому быстро вызывает утомление.

Рассмотрим ещё и возможные случаи конкурентного взаимодействия между функциями одной нальности. Предположим, что на фоне работающей творческой интуиции ИЛЭ вдруг «вспыхнет» (например, в ответ на внешний сигнал) деятельность мобилизационной сенсорики. В конкуренции двух сигналов – от творческой и от мобилизационной функций – неизменно побеждает сигнал творческой функции, так как он свободно проходит через фильтр тормозного канала мобилизационной функции. В обратном же направлении подавления не происходит, и поэтому случайная «вспышка» мобилизационной функции быстро тормозится интенсивно работающей творческой функцией и сходит на нет. Не так дело обстоит при конкуренции сигналов от программной и от контактной функций: здесь, несмотря на доминирующее положение программной функции,  в борьбе будет побеждать сигнал спорадически «вспыхивающей» контактной функции, так как он способен тормозить и на время отключать функцию программную (см. их пороги!). Общее правило получается таким: в конкуренции двух функций одного дома нальности побеждает сигнал более уравновешенной функции (то есть контактной или творческой). По-видимому, это очень важное обстоятельство. Благодаря ему возникает возможность перехода активации (время от времени) от первой пары функций сначала на третью контактную функцию, а затем, через неё – и на функцию мобилизационную. Работа пары контактной и мобилизационной функций после этого не может, однако, продолжаться долго: во-первых, их работа быстро истощаема; во-вторых, любая очередная «вспышка» творческой функции, в свою очередь, тормозит работу мобилизационной функции, затем вновь активирует функцию программную и возвращает информационный метаболизм «на круги своя», то есть к доминирующей и связанной парной активности программной и творческой функций.

Итак, четвёрка функций распадается в основном на две пары. Когда работает пара программной и творческой функций, мобилизационная функция тормозится, а контактная способна функционировать, но воспринимает в основном внешнюю, стороннюю информацию. Когда работает взаимосвязанная пара мобилизационной и контактной функций, тормозится программная функция, а творческая сохраняет способность обрабатывать «сторонние» сигналы (например, в случае ЛИИ, воспринимать продукцию воображения других людей). Контактная функция является тем звеном, посредством которого возбуждение программной функции может тормозиться и сменяться на время возбуждением функции мобилизационной. Через творческую же функцию это возбуждение затем вновь способно возвращаться к программной функции, восстанавливая её доминирующую роль.

Важный вывод, который нужно сделать из произведенного рассмотрения, в том, что у каждого человека представлены не функции по отдельности, а тесно сцепленные пары функций, причем каждая пара соответствует одному из противоположных соционических клубов. Так, и ИЛЭ, и ЛИИ в качестве доминирующей пары имеют функции клуба исследователей, а в качестве субдоминантной пары – функции клуба социалов. Зато пары функций клуба практиков и клуба гуманитариев им труднодоступны, могут реализовываться лишь с большим энергозатратным адаптационным напряжением, направленным на искусственную и временную перестройку высоты порогов. Эта парная представленность функций сближает между собой все ТИМы одной квадры, а также между собою первую и третью квадры, вторую и четвертую, образуя основу для признака «демократы-аристократы». Демократы – это те ТИМы, у которых функции по степени резонансной связанности разбиваются на логико-интуитивную и этико-сенсорную пары. Аристократы – это те ТИМы, у которых функции группируются в работе иначе, образуя этико-интуитивную и логико-сенсорную пары. Чем, кстати говоря, может быть вызвано различие содержательных свойств полюсов этого признака? Известно, что ТИМы полюса демократов более индивидуалистичны, а «аристократы» более привержены групповым ценностям, – это подтверждается и собственными данными автора. Возможное объяснение состоит в отнесении четырёх юнговских функций к разным сигнальным системам – первой и второй. Сенсорика и этика – функции первой сигнальной системы, более тесно связанной с правым полушарием мозга. Логика и интуиция – функции второй сигнальной системы и более тесно привязаны к левому полушарию мозга. У «демократов» на довольно длинные временные эпохи активизируется фокус только в одном полушарии (парная работа логики с интуицией в левом полушарии, либо парная работа этики с сенсорикой в правом полушарии). При этом фокус активности может «скачком» переходить из одного полушария в другое, когда парная работа программной и творческой функций на время сменяется парной работой мобилизационной и контактной функций. У аристократов все не так: у них устойчива работа «по диагонали», с использованием межполушарных коллатералей (например, парная работа логики в левом и сенсорики преимущественно в правом полушарии, либо этики преимущественно в правом и интуиции преимущественно в левом). По-видимому, паттерн нервного возбуждения, характерный для «демократов», как бы более самодостаточен для решения задач любого, широкого круга. Аристократы из-за особенностей своего паттерна нейронной активации более нуждаются в помощниках, в слугах, в группе, в разделении в ней труда, функций и обязанностей, поскольку у «аристократов» крайне затруднены такие моменты, когда все функции одной сигнальной системы работают комплексно и совместно.

Надо, правда, признать, что подобная мотивировка содержания признака «демократы-аристократы» – лишь гипотеза. Зато во всем, что касается объяснения наполнения признаков «беспечные-предусмотрительные», «уступчивые-упрямые», «конструктивисты-эмотивисты», «тактики-стратеги», «статики-динамики» и признаков юнгианского базиса модель «Т» делает абсолютно однозначные выводы в плане прогноза и объяснения содержания полюсов этих признаков.

Объяснение содержания признаков Рейнина на основе модели «Т»

Рассмотрим таблицу 1.

Табл.1. Формулы модели «Т» для всех ТИМов социона

Из таблицы видно, что все ТИМы полюса «беспечных» (отмеченные плюсами) объединены одним общим свойством: сенсорика у них имеет низкие, а интуиция – высокие парциальные возбудительные пороги. Напротив, у всех «предусмотрительных» сенсорика настроена на высокоинтенсивные сигналы, а интуиция – на низкоинтенсивные. Как это должно проявляться на практике? Слабосигнальная интуиция «предусмотрительных» побуждает их реагировать на самые слабые внутренние интуитивные импульсы, отсюда и несколько болезненное, с оттенком легко вспыхивающего беспокойства, фантазирование ТИМов этой группы (особенно интуитивных). У «беспечных» воображению приходится преодолевать высокие стартовые пороги, их фантазия требует сильных, интенсивно возбуждающих сигналов. Отсюда их общая для разных ТИМов полюса любовь к авантюрам, волнующим приключениям и ситуациям повышенного риска, возбуждающим воображение. В сфере сенсорики всё наоборот: «беспечные» оказываются специалистами по слабым сигналам, а «предусмотрительные» – по сильным, высокоинтенсивным. Отсюда у «беспечных» – повышенная наблюдательность, чувствительность к неприятным болевым ощущениям и вообще слабым внутренним сигналам организма (комплекс «принцессы на горошине»), чувствительное обоняние, предпочтение профессий, где важна чувствительность к малым сенсорным сдвигам и нюансам, но зато где резкие сенсорные сдвиги в обстановке происходят редко, и т.д.. У «предусмотрительных» в плане сенсорики всё наоборот:  затруднен контроль за малыми сенсорными сдвигами (поэтому затруднен и контроль за почерком), велика устойчивость к боли, слаба переносимость монотонной в сенсорном отношении работы и сенсорно-монотонной информационной среды, отмечается любовь к ярким цветам и резким внезапным сенсорным сдвигам восприятия, и т.д. Сказанное о содержании полюсов признака вполне подтверждается результатами экспериментов. Становится понятной и оправданность названия, которое дала полюсам признака Аушра, но с оговоркой: «беспечные» беспечны лишь в интуитивной сфере, в сфере того, что может быть, но ещё не произошло, а в сенсорной сфере как раз мелочно капризны и привередливы.

С «уступчивыми-упрямыми» всё обстоит аналогично, но в рамках оппозиционной  чувствительности двух других функций: логики и этики. Уступчивые имеют чувствительную, слабосигнальную этику. Примеров этому много, здесь лишь укажем, что «уступчивые» весьма плохо переносят короткую дистанцию психологического и физического  общения с её высокоинтенсивными этическими сигналами: не любят толпы, не любят, когда им заглядывают в книгу через плечо, не переносят, когда во время разговора их берут за пуговицу и т.п. Логика их, напротив, сильносигнальна, она предпочитает целое, а не часть, ей, например, больше нравится налаживать документооборот на большом предприятии, чем копаться в мелких логических связках и деталях. Упрямые, напротив, имеют слабосигнальную логику, ориентированную на детали, частности и точные логические связки в мелочах, целое же и крупное ими при рассмотрении избегается или игнорируется. В этико-эмоциональном плане они одновременно с этим сильносигнальны, любят громкий смех в компании, оживляются тем более, чем интенсивней эмоциональная стимуляция, возбуждаются при эмоциогенных событиях (так, ЛИИ и ЛСИ в атмосфере эмоционального возбуждения становятся трибунами и ораторами), и т.п.

«Конструктивисты» имеют уравновешенную по порогам возбуждения и торможения логику и неуравновешенную этику, эмотивисты – наоборот. Уравновешенность, управляемость логико-моторной сферы у конструктивистов выражается в их гораздо лучшей приспособленности к таким профессиям, как танцор или профессиональный спортсмен. У них же гораздо более графологически выдержанный почерк – опять же в силу моторной уравновешенности (моторика и логика – очень близкие сферы). Зато они не приспособлены к ситуациям, требующим эмоциональной выдержки и гибкого этического манипулирования. Такие профессии, как дипломат, журналист, публичный политик намного чаще предпочитаются эмотивистами.

«Тактики» имеют уравновешенную сенсорику и плохо контролируемую и слабо управляемую интуицию, интуиция же стратегов хороша управляема, а вот сенсорная сфера (в том числе связанная с ней сфера биологических потребностей) – нет. Неуравновешенность сенсорики стратегов проявляется в их, порой, неудержимости в вопросах биологических потребностей: еды, питья, секса, курения и т.п. В этих вопросах им трудно себя контролировать. Для тактиков же характерна неудержимость и плохая контролируемость их фантазий, а также автоматическая, «фоновая» и неугасимая работа воображения, задающего тон, склонность о своих предположениях говорить как о состоявшихся фактах, и т.п. В сенсорной же сфере им трудно  быть «неудержимыми» и непреклонно-целеустремлёнными, упрямо-ригидными, слишком гибкой является их сенсорика. Наверное, поэтому их Аушра довольно метко назвала тактиками, а не стратегами.

Здесь дан лишь очень краткий обзор свойств полюсов обсуждаемых признаков, но в действительности они имеют очень детальные экспериментальные подтверждения, которые раскрывают их смысл подробно и именно так, как предсказывается физиологической моделью

Более интересно и менее тривиально с физиологической точки зрения раскрытие признака «статики-динамики». У всех статиков рациональные, решающие функции сильносигнальны по торможению, а иррациональные (воспринимающие) функции по торможению – слабосигнальны. У динамиков, напротив, торможение воспринимающих функций возникает лишь при сильных сигналах, в то время как слабые сигналы эффективно осуществляют торможение решающих функций.

К чему приводят эти психофизиологические особенности?

Рассмотрим работу воспринимающих функций у динамиков. Их работа будет прерываться, переходя в оценку, при любых сильных сигналах. Что означают сильные сигналы внутри воспринимающей сферы? Это вовсе не только громкие и яркие сигналы (по крайней мере, в отношении интуиции яркость и громкость утрачивают смысл). Воспринимающая сфера (как сенсорная, так и интуитивная) отслеживает изменения, происходящие в среде реальных или мысленных образов. Величина сигнала для воспринимающей сферы – это величина происшедшего изменения. Если изменение происходит резко и скачком – это сильный сигнал. Если изменение происходит плавно и постепенно, мелкими шажками, малыми квантами – это слабый сигнал. Таким образом, у динамиков работа любой воспринимающей функции непрерывно продолжается и продлевается, пока воспринимающая функция отслеживает мелкие изменения в структуре образов, делая это медленными и постепенными ступеньками, мелкими шагами, малыми квантами. Любое же резкое изменение мысленно или реально видимого, любой резкий диссонанс в слышимом, всякое слишком резкое изменение высоты тона в слуховом анализаторе, любой резкий сдвиг образа обрывают непрерывный акт восприятия, либо вызывая к работе какую-либо из оценивающих функций, либо просто меняя тему и направление восприятия. Поэтому восприятие у динамиков и происходит малыми сдвигами, мелкими шагами и малыми квантами приращений, плавно и почти непрерывно – по-другому оно у них происходить не может! Напротив, у статиков непрерывное восприятие возможно только в том случае, если оно либо вообще неизменно и статично-недвижно, либо осуществляется резкими скачками и большими сдвигами «картинки». Любые же малые и мелкие изменения в реально видимой или мысленно представляемой картине окружающего вызовут у статиков торможение и обрыв процесса восприятия. Поэтому статики НЕ МОГУТ следить за плавно и постепенно происходящими изменениями в окружающей картине, попытка следить за такими процессами тормозит, обрывает их воспринимающую функцию (как сенсорику, так и интуицию). Можно сказать и так, что динамики видят окружающий мир как снятый на кинопленку со скоростью 64 кадра в секунду, где один кадр почти незаметно отличается от другого, в то время как статики воспринимают окружающий мир как киноленту, отснятую на скорости 8 кадров в секунду, где различия соседних кадров гораздо более выражены и очевидны.

В сфере динамических решающих функций – чёрной логики и чёрной этики – всё обстоит, впрочем, как раз наоборот. Работа этих функций остается у динамиков непрерывной, пока они имеют дело с крупными, масштабными, интенсивными сигналами. Попытка нагрузить черную логику динамика анализом мелких логических деталей, мелких и частных связок, постепенных количественных приращений, слабых вероятностных различий должна немедленно приводить к торможению и обрыву логического процесса. В то же время работа с масштабными структурами, глобальными идеями, крупными весовыми сдвигами, контрастными фактами будет поддерживать логический процесс у динамиков в непрерывности.

Таким образом, распространенное (и как мы видим, в целом верное представление) о плавности и непрерывной текучести процесса восприятия у динамиков верно лишь в отношении сенсорной и интуитивной функций. Логика и этика для поддержания своей непрерывности требуют у динамиков как раз крупных скачков, больших чисел, больших нагрузок, интенсивных значений и резких сдвигов. То же касается и физической работы, и координации движений, ибо её сфера близка к логике. Если работа требует только мелких точных движений, то станет  отвлекаться и скучать динамик. Если работа требует быстрого и хорошо скоординированного бросания арбузов или мешков с картошкой, то быстрее станет отвлекаться и скучать статик.

Насколько верно представление о том, что динамики в прожективных тестах якобы чаще изображают движение, а статики – застывшие объекты? Автору такую корреляцию в опыте получить не удавалось. Собственно, из всего вышесказанного такая корреляция никак и не следует. Движение движению рознь, в него можно вкладывать разный смысл: оно может происходить и малыми шажками, и крупными скачками. Полагаем, что если изображенное в рисунках движение очень интенсивное, это скорее может соответствовать статикам, чем динамикам. Полная же обездвиженность рисунка опять же может быть более характерной для статиков. В кинофильмах динамики, очень может быть (в опытах не проверено) предпочитают длинные и неторопливые планы, а статики – короткие планы с частой сменой кадров, гонки, внезапные пиротехнические эффекты, резкую смену яркости экрана, и т.д. и т.п. По крайней мере, это предположение оправдывается при сравнении двух пар кинорежиссеров: динамиков (ИЛИ) А.Германа и  А.Сокурова и статиков (ЛСИ)  Н.Михалкова и С.Говорухина. Чьи фильмы более подвижны и динамичны в общеупотребительном смысле этого слова? Конечно же, фильмы названных режиссеров-статиков.

В порядке гипотезы можно также предполагать, что упомянутая выше аналогия с кинопленкой, на которой окружающий мир заснят с разной частотой следования кадров, одновременно имеет и реальный практический смысл. Было бы любопытно проверить, при каком максимальном «кванте» сдвига между смежными изображениями движущегося мультипликационного человечка (или колеблющегося маятника) происходит «срыв» иллюзорно-непрерывного восприятия движения у статиков и у динамиков, сменяясь на ощущаемые скачкообразные перемещения объекта. Можно предположить, что у динамиков «срыв» в ощущении непрерывного движения должен происходить при меньшем размере кванта сдвига.

Как модель «Т» прогнозирует и объясняет интертипные отношения

Все интертипные отношения, без исключения, очень наглядно и качественно прогнозируются и объясняются физиологической моделью.  Разберем лишь несколько наиболее интересных случаев на примере интертипных отношений интуитивно-логического экстраверта.

При анализе ключевым будет служить следующее правило: если «внутри» индивида разные функции взаимодействуют друг с другом, то в ситуациях внешнего общения функции каждого индивида взаимодействуют преимущественно с одноименными функциями окружающих (логика – с логикой, сенсорика – с сенсорикой, и т.д.). Если партнёр один, то каждая функция общается с одноименной функцией этого партнёра. Из этого будем исходить, учитывая при анализе также совпадение или несовпадение полосы пропускания соответствующих входных фильтров.

Отношения с дуалом

Дуалом для ИЛЭ (вИн  вЛв  нСн   нЭв) является СЭИ (нСв  нЭн  вИв   вЛн). Программная интуиция ИЛЭ своими высокоинтенсивными сигналами легко действует как на канал возбуждения, так и на канал торможения контактной интуиции СЭИ, попадая с нею в резонанс по каналу возбуждения. В результате интуиция СЭИ управляемо стимулируется, оказываясь в подчинённом управлении у интуиции Дон Кихота. Обратное воздействие со стороны интуиции СЭИ на интуицию ИЛЭ может лишь возбуждать интуицию ИЛЭ, но не может её тормозить – из-за несоответствия её порогового тормозного фильтра, требующего слабых, низкоинтенсивных сигналов, которые не могут быть обеспечены «сильносигнальной» интуицией СЭИ. То же происходит в направлении от СЭИ по отношению к сенсорике Дон Кихота: как её возбудительный, так и тормозной вход вполне соответствуют низкой интенсивности сигналов программной сенсорики СЭИ, которая и захватывает над контактной сенсорикой ИЛЭ управление. Обратное действие на СЭИ со стороны контактной сенсорики ИЛЭ является лишь стимулирующим, но не тормозящим, поэтому сенсорное управление, сенсорная манипулция осуществляется лишь в одну сторону: от СЭИ к ИЛЭ.

Что происходит с творческой и мобилизационной функциями дуалов? Творческая этика СЭИ по значению своего возбудительного порогового фильтра попадает в резонанс с мобилизационной этикой ИЛЭ, при этом этика СЭИ своими слабоинтенсивными исходящими сигналами стимулирует, возбуждает мобилизационную этику ИЛЭ, но тормозить ее, управлять ею не может. Зато мобилизационная этика ИЛЭ своим встречным влиянием способна действовать и на возбудительный, и на тормозной вход этики СЭИ, тем самым регулируя и собственное возбуждение: снижая его посредством торможения этики СЭИ, когда её возбуждающее влияние становится слишком обременительным и энергозатратным для Дон Кихота. Искусственно возбужденная внешней стимуляцией от СЭИ мобилизационная этика Дон Кихота усиливает управляющие влияния и на его собственную сенсорику. Тем самым контактная сенсорика ИЛЭ начинает реально управляться не только со стороны программной сенсорики СЭИ, но и со стороны собственной мобилизационной функции.

Естественно, аналогичная картина наблюдается и в симметрично обратном направлении, от ИЛЭ к СЭИ, у последнего также оживляется его мобилизационная функция (то есть четвертая в модели «Т»), усиливаются её влияния на собственную контактную функцию и на творческую функцию дуала.

Подведем итоги дуального взаимодействия. У каждого участника отношений происходит незначительное оживление программной функции. Более выражено оживление четвертой, мобилизационной функции, мягко стимулируемой со стороны творческой функции дуала (мягкость стимуляции достигается тем, что творческая функция дуала может в обратном направлении управляться и тормозиться со стороны возбуждаемой ею мобилизационной функции индивида). Благодаря оживлению мобилизационной функции и стимулирующее-управляющему влиянию как с её стороны, так и со стороны программной функции дуала, существенно оживляется третья, контактная функция индивида. Что касается взаимного управления, то контактная функция попадает в довольно сильную зависимость к программной функции дуала, в то время как творческая функция индивида всего лишь усиливает свою чувствительность к заказам со стороны малоактивной мобилизационной функции дуала, сохраняя в основном управляемость со стороны собственной программной функции. Общий итог: оживление и ощутимое выравнивание в работе всех функций, при этом гибкие творческая и контактная функция попадают как бы в совместное управление дуальной пары, где в отношении творческой функции продолжает преобладать собственное влияние, а в отношении контактной – преобладает влияние дуала.

Отношения с конфликтёром

Конфликтёром для ИЛЭ (вИн  вЛв  нСн   нЭв) является ЭСИ (нЭв  нСн  вЛв   вИн). Мобилизационная этика ИЛЭ испытывает резкое возбуждающее влияние со стороны программной этики конфликтёра ЭСИ. В отличие от возбуждения со стороны творческой функции дуала, возбуждение мобилизационной функции конфликтёром лишено петли обратной тормозящей связи. Возбуждаемая мобилизационная функция индивида не может своим встречным тормозящим влиянием умерить «пыл» программной функции конфликтёра, поскольку сигнал мобилизационной функции из-за несовпадения высоты порогов не проходит через входной тормозной фильтр чужой программной функции. Чем сильнее «разгорается» мобилизационная функция, тем сильнее при этом она возбуждает и программную функцию конфликтёра, не оказывая на нее, однако, никакого тормозящего действия. Но если программная функция конфликтёра может без истощения работать постоянно, то постоянное включение мобилизационной функции индивида требует очень больших адаптационных напряжений и психических энерготрат, что вызывает быстрое утомление.

Творческая и контактная функции индивида находят, однако, полное взаимопонимание соответственно с контактной и творческой функциями конфликтёра (одинаковость порогов), при этом сохраняется очень мягкое доминирование творческой функции индивида над контактной функцией конфликтёра, а творческой конфликтёра  – над контактной индивида.

Творческая и контактная функции являются гибкой манипулятивной парой, традиционно используемой в ситуациях т.н. «салонного флирта», то есть при поверхностных контактах с новыми людьми. Поэтому ярко выявляемая при поверхностных контактах глубокая «синтонность» этих функций с конфликтёром, напоминающая отношения с тождиком, вполне может на время очень подкупать иллюзией хорошего взаимодействия и взаимопонимания. Однако эта иллюзия возможна лишь в ситуациях «салонного флирта», игры, пока программные функции молчат, и заканчивается немедленно при дальнейшем сближении и углублении отношений. Как только программные функции начинают задавать тон, они быстро вызывают взаимное и почти «физическое» истощение мобилизационных функций. В первую очередь появляется раздражение от осознания непреодолимой пропасти между системами ценностей. Когда сын-СЭЭ начинает тянуть деньги из отца-ЛИИ, тот начинает его тихо ненавидеть («Ты хоть одну книжку за этот год прочел? Жадины и вымогатели только в бандитах могут сделать карьеру»). В свою очередь, СЭЭ не может скрыть искреннего презрения к возне ЛИИ с его любимыми расчетами и бумажками («А деньги-то от этого где, папаша?»).

Итак, при общении конфликтёров стимулируется программная функция, а мобилизационная (болевая) функция попадает в неуправляемый и болезненно-истощающий резонанс. Творческая и контактная функции работают совместно и синтонно с контактной и творческой функцией конфликтёра, что при поверхностном общении (в условиях маскировки программной функции, например, при легком «салонном флирте») может создавать иллюзию комфортного взаимодействия и взаимопонимания. Надо при этом также помнить, что «внутри индивида» его творческая и контактная функции взаимодействуют друг с другом лишь с трудом и изрядным напряжением – из-за несовпадения высоты порогов. Поэтому оживление этой пары функций в ходе поверхностного «салонного» общения, при общении с конфликтёром в том числе, поддерживается лишь внешней стимуляцией и не является творчески продуктивным в плане внутреннего информационного метаболизма.

Отношения с приемником социального заказа

Приемником соцзаказа для выступающего в роли «заказчика» ИЛЭ  (вИн  вЛв  нСн   нЭв) является ЭИЭ (вЭн  вИв  нЛн   нСв). Важно, что данное отношение является асимметричным. Посмотрим, как рождается асимметрия данного отношения из нашей психофизиологической модели. Программная функция ИЛЭ (в данном конкретном случае – интуиция) осуществляет управление творческой функцией подзаказного как по каналу возбуждения, так и по каналу торможения. В обратном направлении программная функция заказчика лишь возбуждается и усиливается. Творческая функция заказчика не взаимодействует с одноименной контактной функцией подзаказного – у них существенно разные пороги. Контактная функция заказчика усиливает (но не тормозит) мобилизационную функцию подзаказного, однако мобилизационная функция подзаказного способна в обратном направлении управлять как возбудительным, так и тормозным входами контактной функции заказчика. Поэтому стимуляция мобилизационной функции оказывается для подзаказного необременительной. Мобилизационная функция заказчика тормозит (но не возбуждает) программную функцию подзаказного. То же, и в ещё большей степени, происходит в обратном направлении: доминирующая программная функция подзаказного тормозит и подавляет мобилизационную функцию заказчика.

Асимметрия взаимоотношений состоит в том, что заказчик своей доминирующей программной функцией берёт под плотный управляющий контроль творческую функцию подзаказного и одновременно своей мобилизационной функцией слегка притормаживает программную функцию подзаказного. При этом собственная программная функция заказчика лишь стимулируется и усиливается, а его творческая функция вообще не взаимодействует с одноименной контактной функцией подзаказного. Для встречного воздействия на заказчика подзаказный может и вынужден использовать лишь свою энергозатратную мобилизационную функцию. Своей программной функцией он, впрочем, активно подавляет мобилизационную функцию заказчика, однако заказчик, в силу «задвинутости» своей мобилизационной функции в дальний иерархический угол, этого скорее всего вообще не замечает.

Подзаказный попадает в зависимость от заказчика, но эта зависимость касается только его творческой функции и не является слишком энергозатратной и обременительной (как было бы в случае с подконтрольным), так как мобилизационная функция подзаказного не испытывает гипервозбуждения, а его почти столь же быстро истощаемая контактная функция вообще не взаимодействует с функциями заказчика.

Отношения с подконтрольным

Подконтрольным для ИЛЭ (вИн  вЛв  нСн   нЭв) является ЛСИ (нЛв  нСн  вЭв   вИн).

В этом случае по интуиции (программной для контролера и мобилизационной для подконтрольного) происходит взаимное резонансное усиление, легко терпимое и незаметное для контролера и весьма болезненное для подконтрольного, вынужденного в общении с контролером напрягать в «стайерском» режиме свою «спринтерскую» и энергозатратную мобилизационную функцию. Ситуация в этом смысле подобна тесному общению с конфликтёром, только в этом случае отношения оказываются асимметричными – страдает мобилизационная функция лишь одного подконтрольного.

Творческая логика ИЛЭ полностью подавляет программную логику подконтрольного ЛСИ, действуя на её тормозной канал. Обратное же воздействие вообще не осуществляется, так как низкосигнальная логика ЛСИ не способна действовать ни на возбудительный, ни на тормозной вход логики Дон Кихота. Таким образом, контролер вообще не замечает программной функции своего подконтрольного, а программная функция подконтрольного тормозится, подавляется из-за взаимодействия с творческой функцией контролера.

По сенсорике (контактной для контролера ИЛЭ и творческой для подконтрольного ЛСИ) происходит взаимное синтонное слияние со взаимным возбуждением и торможением (одинаковость всех порогов), то есть с совместным управлением этой функцией. По сути дела, это единственная функция, в которой подконтрольный имеет шанс реализоваться в отношениях со своим контролером, но и то лишь на равных основаниях.

Что касается последней оставшейся функции, этики (мобилизационной для контролера и контактной для подконтрольного), то контактная функция подконтрольного тормозит и подавляет мобилизационную функцию контролера (смотрите пороги!), сама же она присутствие этой подавляемой функции партнёра как бы вообще не замечает. Даже если бы мобилизационная функция контролера и не была подавлена, то из-за несоответствия порогов она все равно не смогла бы воздействовать ни на возбудительный, ни на тормозной входы контактной функции подконтрольного. Таким образом, сравнительно редко и эпизодически используемая контактная функция подконтрольного берёт верх над ещё более редко используемой мобилизационной функцией контролера, что для подконтрольного, очевидно, является весьма слабым утешением. Асимметрия взаимоотношений налицо. Чем сильнее выражена общая вертность контролера и подконтрольного, тем сильнее доминирование у каждого из них собственной программной функции и субдоминантность функции мобилизационной, и тем заметней выражена и асимметрия их отношений. Давление контролера на подконтрольного может быть столь велико и неприятно, что даже ТИМы первой квадры («рассудительные  демократы») зачастую испытывают к своим ТИМам-контролерам нечто вроде ксенофобии. ЛСИ, надо думать, столь же болезненно воспринимают в своем окружении «контролеров» с ТИМом  ИЛЭ.

Деловые отношения

У ИЛЭ (вИн  вЛв  нСн   нЭв) они возникают со СЛЭ (вСн  вЛв  нИн   нЭв). Исходя из значений порогов, нетрудно видеть, что программная функция каждого из партнёров тормозится и ослабляется контактной функцией другого партнёра. Контактные же функции воздействия со стороны одноименных функций партнёров не испытывают (нестыковка порогов). Творческая функция каждого из партнёров полностью совпадает (и названием, и всеми порогами) с творческой функцией другого партнёра, что вызывает из синтонное резонансное взаимодействие с тонкой взаимной управляемостью – надо думать, по этой причине отношения и получили название «деловых». Мобилизационные функции также совпадают и названиями, и всеми порогами. Однако из-за неравенства тормозного и возбудительного порогов взаимного синтонного управления, равно как и вообще торможения этих функций не происходит. Происходит лишь их резонансное усиление, которое не оказывается слишком обременительным для каждого из участников, так как в резонанс с обеих сторон вступают субдоминантные функции. Опосредованно благодаря мягкой активации мобилизационной функции ещё более мягко активизируется и управляемая ею контактная функция. Поскольку в результате деловых отношений активизируются обе функции субдоминантной нальности, поэтому в рамках деловых отношений нальные черты любого из партнёров как бы нивелируются. Рационалы становятся более иррациональными, иррационалы – более рациональными. Фактически, деловые отношения инициируют у их участников как бы наведенную инициальную акцентуацию.

Родственные отношения

У ИЛЭ (вИн  вЛв  нСн   нЭв) они возникают с ИЭЭ (вИн  вЭв  нСн   нЛв). Программные и контактные функции партнёров тождественны и детально совпадают – и названием, и порогами. Программные функции входят в резонанс по каналам возбуждения и усиливаются. Контактные функции, у которых совпадают все пороги – и по возбуждению, и по торможению, входят в режим резонансно-синтонного взаимопереплетенного «соуправления». Однако их стимуляция и управление со стороны соответствующих мобилизационных функций ослабевает, так как ослабевают сами мобилизационные функции: они тормозятся со стороны творческих функций партнёров. Творческие функции не испытывают влияний со стороны одноименных функций партнёров.

Общая картина выглядит как резонансное усиление программных функций, неизменное состояние творческих, синтонное слияние контактных функций партнёров с ослаблением их зависимости от собственных мобилизационных, мобилизационные функции подавляются. Картина в целом отчасти напоминает спровоцированную (наведенную) терминальную акцентуацию.

Миражные отношения

У ИЛЭ (вИн  вЛв  нСн   нЭв) они возникают с ИЭИ (нИв  нЭн  вСв   вЛн).

Одноименные программные функции партнёров подавляют друг друга (из-за несовпадения порогов возбуждающих входов усиления не происходит, а взаимное торможение происходит в полной мере – интенсивность сигнала на выходе каждой функции вполне соответствует полосе пропускания тормозного входа функции партнёра). Мобилизационная функция одного партнёра взаимодействует с творческой функцией другого. В результате мобилизационная функция умеренно усиливается, получая также контроль над творческой функцией партнёра.  Контактные функции партнёров одноименны, но из-за несовпадения порогов лишь очень слабо стимулируют друг друга

Как окончательное следствие, у каждого участника миражных отношений резко ослабляется роль программной функции, ей на смену приходит мягко возрастающая роль мобилизационной функции. Связь творческой функции с программной частично слабеет, но возрастает её резонансная связь с мобилизационной функцией партнёра. Активация мобилизационной функции не приводит к дискомфорту, так как мобилизационная функция сохраняет контроль над активирующей её творческой функцией партнёра.

Продуктивное общение между партнёрами происходит преимущественно на языке их творческой, мобилизационной и в гораздо меньшей мере контактной функций, причем «активная речь» (воздействующая на партнёра) возможна лишь по каналам мобилизационной и, в меньшей мере, контактной функций.

Тождественные отношения

У ИЛЭ (вИн  вЛв  нСн   нЭв) они возникают с другим ИЛЭ (вИн  вЛв  нСн   нЭв). Программные функции в таком общении резонансно усиливаются, увеличивая свою неуравновешенность (продуцируемый ими и резонансно усиленный сигнал не действует на тормозной вход из-за несовпадения порогов). Творческие функции партнёров как бы «обобщаются», образуют тесно переплетенное синтонное слияние, осуществляя взаимные возбуждающие и тормозящие влияния друг на друга; то же происходит с контактными функциями. Мобилизационные функции резонансно усиливаются наподобие программных, однако степень этого усиления существенно ниже – из-за исходной подавленности, субдоминантности мобилизационных функций. Отношения достаточно комфортны и используют все функции партнёров. Общение между партнёрами может происходить на языке любых функций, хотя наиболее приспособленными к диалогу оказываются, разумеется, легко управляемые (а в данном случае – и соуправляемые) уравновешенные функции: творческая и контактная.

Квазитождественные отношения

У ИЛЭ (вИн  вЛв  нСн   нЭв) они возникают с ЛИЭ (вЛн  вИв  нЭн   нСв). Программная функция по каналу возбуждения входит в резонанс с творческой функцией партнёра, благодаря чему усиливаются обе эти функции, а творческая функция, к тому же, начинает гибко реагировать на заказы программной функции партнёра (управляясь ею как по каналу возбуждения, так и по каналу своего торможения). То же происходит с контактной и мобилизационной функциями. Они тоже взаимно резонансно усиливаются, при этом контактная функция каждого из партнёров начинает частично управляться не только своей собственной мобилизационной функцией, но и мобилизационной функцией партнёра по общению. Как и в случае тождественных отношений, в общении между партнёрами эффективно используются все четыре функции. Отличие квазитождественных отношений состоит, исходя из психофизиологической картины взаимодействия функций, в том, что у партнёров усиливается «командно-административная» роль их программных и частично мобилизационных функций, в подчинение к которым поступают также творческая и контактная функции партнёров. Самостоятельная же креативная роль творческой и контактной функций, напротив, ослабляется. В частности, должно ещё более затрудняться «спаривание» творческой и контактной функций каждого в отдельности субъекта. В известном смысле всё это должно быть частично эквивалентно эффекту наведенной терминальной акцентуации.

В случае же тождественных отношений картина была обратная: там творческая и контактная функции в ходе общения партнёров в известном смысле «отрывались» от  своих обычных «хозяев-распорядителей»: программной и мобилизационной функций, начинали жить более самостоятельной жизнью (хоть и не креативной, а скорее коммуникативной), осуществляя тесное общение с аналогичной функцией партнёра. При этом в случае тождественных отношений в норме затрудненное внутреннее «спаривание» творческой и контактной функций, в отличие от квазитождественных отношений, несколько облегчалось.

Отношения полной противоположности

У ИЛЭ (вИн  вЛв  нСн   нЭв) они возникают с ИЛИ (нИв  нЛн  вСв   вЭн). Все функции партнёров совпадают названиями, но принципиально не совпадают порогами. Некоторое очень умеренное взаимостимулирующее взаимодействие возможно между творческими и контактными функциями партнёров – несмотря на нестыковку их порогов. Дело в том, что согласно табл.2, творческая и контактная функции имеют несколько меньшую амплитуду порогов в сравнении с программной и мобилизационной функциями, а поэтому и преодолевать эти пороги в случае их нестыковки творческой  и контактной функциям, в сравнении с программной и мобилизационной, все же немного проще.

Программные функции партнёров энергично подавляют друг друга (выходы этих функций не соответствуют пороговым фильтрам возбуждения одноименных функций партнёра, но зато соответствуют пороговым фильтрам торможения этих функций). То же происходит с мобилизационными функциями. 

Общение тяготеет к использованию творческой и контактной функций и поэтому склонно переходить на язык их клуба (в приведенном примере – на язык клуба «практиков»). Однако из-за несоответствия их порогов у партнёров может  возникать раздражение с ощущением того, что партнёры не очень хорошо слышат и понимают друг друга. В результате общения может возникать также неприятное ощущение «вакуума жизненных целей» – из-за подавления программной и мобилизационной функций.

Табл.2. Эмпирические значения возбудительных порогов в условных единицах (нормированные относительно популяционного среднего), рассчитанные по анкетам с помощью 8-ми кластеров признаков «беспечные-предусмотрительные» и «уступчивые-упрямые» для функций в различных позициях. Пороги интровертов ради уравнивания с экстравертами взяты при расчетах с противоположным знаком.

Отношения суперэго

У ИЛЭ (вИн  вЛв  нСн   нЭв) они возникают с СЭЭ (вСн  вЭв  нИн   нЛв). Программная функция одного партнёра взаимодействует с контактной функцией другого партнёра. При этом контактная функция тормозит, подавляет программную, сама же не испытывает воздействия. Творческая функция одного партнёра подавляет мобилизационную функцию другого партнёра, сама также не испытывая встречного воздействия. Таким образом, в отношениях суперэго у каждого участника подавляются неуравновешенные функции (программная и мобилизационная), в то время как работа уравновешенных функций – творческой и контактной – остается без изменений (не стимулируется и не затрудняется). Не считая однонаправленного торможения неуравновешенных функций, иного информационного обмена между функциями участников не происходит. Из-за притормаживания неуравновешенных функций и отсутствия обратной связи с функциями партнёра (по любой из четырёх функций) у участников общения должно складываться ощущение поверхностности контакта, а также невозможности проникнуть «в суть» партнёра, некоей незримой стены, мешающей слушать, слышать и понимать друг друга. По возникающему окончательному эффекту отношения суперэго должны напоминать ощущения, возникающие от отношений полной противоположности. Отличие состоит, пожалуй, в отсутствии разочарования. В случае отношений полной противоположности по результату общения может возникать некоторое разочарование – вследствие изначальной общности интересов партнёров, принадлежащих к одному соционическому клубу. В случае же отношений суперэго клубы изначально разные, начальной общности интересов нет, и общение лишь подтверждает невозможность глубокого взаимозаинтересованного контакта. Второе отличие – в том, что в случае отношений суперэго информационный обмен между партнёрами ещё более затруднен (в случае отношений полной противоположности оно пусть и в затрудненной форме, но все же происходит в рамках общего клуба центральных функций, творческой и контактной).

Полудуальные отношения

У ИЛЭ (вИн  вЛв  нСн   нЭв) они возникают со СЛИ (нСв  нЛн  вИв   вЭн). Программная функция взаимодействует с контактной функцией партнёра, осуществляя управление ею и по возбуждению, и по торможению, то есть эффективно манипулирует чужой контактной функцией. Во встречном направлении чужая контактная функция стимулирует программную функцию субъекта. Творческая функция одноименна такой же творческой функции партнёра, однако контакт между ними затруднен из-за несовпадения порогов, тем не менее из-за своего центрального положения (и поэтому малой абсолютной амплитуды пороговых значений) творческие функции все же слабо взаимодействуют, слегка стимулируя друг друга. 

Мобилизационные функции тоже совпадают названиями, но из-за противоположной полярности своих возбудительных и тормозных фильтров не возбуждают, а лишь тормозят и подавляют друг друга. Окончательный результат общения проявляется в усилении программной функции, которая начинает управлять не только своей творческой функцией, но и контактной функцией партнёра, по желанию заставляя её либо говорить, либо молчать. Творческие функции пытаются обмениваться информацией и слегка стимулируют друг друга, но с затруднением и взаимной «глуховатостью».

Контактная функция работает по заказу партнёра и в известной мере под его контролем. Мобилизационная функция в ходе общения умеренно подавляется и поэтому дает себя знать редко. Когда же она «говорит», то подавляет этим соответствующую мобилизационную функцию партнёра, поэтому её всё равно никто не слышит.

Реальное взаимодействие осуществляется по программной, контактной и творческой функциям партнёров. Программная функция каждого участника легко слышится его партнёром, так как её «голос» проецируется на контактную функцию партнёра, вынуждая её подчиняться и уступать.

Если привести пример с другой полудуальной парой, ЛИИ и ЭИЭ, то ЛИИ бесцеремонно допрашивает или резко обрывает контактную логику своего полудуала ЭИЭ, а ЭИЭ покорно подчиняется. Взамен ЭИЭ так же бесцеремонен с ЛИИ в вопросах эмоциональных демонстраций, а ЛИИ послушно подчиняется и очень старается «эмоционально показаться» Гамлету. Сенсорные темы в разговоре ЛИИ с ЭИЭ практически не возникают (мобилизационные функции подавлены и вообще плохо слышат друг друга из-за нестыковки возбудительных порогов), а творческая интуиция каждого из этих общающихся типов «работает сквозь вату» – партнёр прислушивается к чужой творческой функции, но с напряжением и не слишком долго. Поэтому чужие интуитивные речи (осуществляемые, например, в виде эвристических фантазий вслух) хоть и не проходят мимо ушей, но и не подхватываются налету. Реальный обмен информацией происходит лишь на языке программной и контактной функций, в данном случае – логики и этики. Из-за неучастия функций другой нальности полноценного обмена полезной информацией в таком общении, в общем, почти не происходит (разве что программная функция каждого намотает себе на ус какой-нибудь полезный случайный фактик или эмоциональное впечатление). В то же время отношения такого рода и не являются утомительными.

Ради экономии места мы разобрали тут не все примеры интертипных отношений. Однако все они получают столь же ясное и подробное толкование на основе физиологической модели ТИМа.

Сказанное в настоящем разделе об особенностях интертипных отношений прямо выводится из моделей «Т» взаимодействующих ТИМов. Ни одно приведенное свойство не заимствовано из эмпирических описаний интертипных отношений. Если получившиеся портреты интертипных отношений соответствуют наблюдаемым на практике, то это следует рассматривать как убедительный аргумент в пользу преимуществ модели «Т». По нашему мнению, объяснение интертипных отношений на основе предшествующей соционической модели «А» осуществляется (в сравнении с моделью «Т») с гораздо более значительным  трудом, порою с натяжками, и на существенно менее подробном и детальном уровне.

Как модель «Т» решает давние проблемы дифференциальной психофизиологии

Проиллюстрировав эффективность модели на примере соционики, пора обратиться и ко второму её источнику, к физиологии высшей нервной деятельности и к исследованиям в рамках дифференциальной психологии, и посмотреть, как модель «Т» находит ответы на давно существующие в их сферах вопросы и загадки, поставленные в прошедшем столетии и по сей день не решенные.

Один из старых и мучительных вопросов – это проблема скоррелированности психофизиологической и психологической личности человека.

В 60-е годы прошлого века разгорелась дискуссия между Л.Мартоном и Я Урбаном (1966) с одной стороны и Д.А.Грэем (1968) – с другой. Д.А.Грэй связывал интровертированность со слабой по возбуждению, то есть высокочувствительной нервной системой. Он основывался на теоретических положениях, высказанных И.П.Павловым и К.Юнгом, а также на ряде экспериментальных данных. Напротив, Л.Мартон и Я.Урбан считали, что интроверты имеют сильную нервную систему с преобладанием возбуждения над торможением, а экстраверты – слабую нервную систему с преобладанием торможения. Позиция Л.Мартона и Я.Урбана, казалось бы, солидаризовалась и с мнением Г.Айзенка (1957), который также считал, что у интровертов возбуждение преобладает над торможением, а у экстравертов – наоборот. Известно, что И.П.Павлов связывал истерию с преобладанием возбуждения, а неврастению – с преобладанием торможения. Из этого, видимо, Г.Айзенк и сделал свой вывод. Айзенк, как видим, не связывал экстраверсию-интроверсию со свойством силы-слабости нервной системы, то есть с её специализированностью к восприятию сильных или слабых сигналов, а рассуждал лишь в терминах некоего умозрительного баланса между процессами возбуждения и торможения, то есть знака неуравновешенности. Эмпирическим поводом для таких выводом служили для Г.Айзенка (а равно для Л.Мартона и Я.Урбана), например, данные о том, что интроверты в ответ на каплю лимонного сока, попавшего на язык, выделяют в несколько раз больше слюны, чем экстраверты. Отсюда и следовал вывод о некоем туманном «преобладании возбуждения над торможением». Правда, из этех же или подобных им экспериментов оксфордский психолог Д.А.Грэй делал вывод о связи полюса интроверсии с повышенной чувствительностью анализаторов, а значит, со слабостью нервной системы.

Чем спорить «на теоретических пальцах», не лучше ли и не проще ли произвести прямую экспериментальную проверку? Благо к началу 70-х годов были и опросники на экстраверсию (например, того же Г.Айзенка), и референтные, проверенные временем психофизиологические методики для измерения силы-слабости нервной системы. Попытки такой проверки предпринимались неоднократно в лабораториях советских физиологов, занимавшихся физиологией высшей нервной деятельности. К.М.Гуревич (1970) нашел общность интровертов со слабой нервной системой. Его ученик В.Ф.Матвеев нашел общность интровертов с сильной нервной системой (!). П.А.Жоров и Л.Б.Ермолаева-Томина (1971) также установили связь интроверсии с сильной нервной системой. В лаборатории В.С.Мерлина установили, однако, корреляцию интроверсии со слабой нервной системой (!!!). К концу 70-х годов все запутали друг друга, так и не установив однозначно связь признаков психологического уровня с признаками психофизиологического уровня. В конце концов эти попытки скомпрометировали самое физиологическую науку, и после трагической смерти в 1972 г. В.Д.Небылицына, являвшегося в то время «мотором» советской физиологии ВНД и психофизиологии, исследования в русле дифференциальной психофизиологии быстро сошли «на нет». Тайна же связи вертности со свойствами нервной системы осталась неразгаданной.

Теперь, с точки зрения модели «Т», мы можем и предложить её разгадку, и объяснить, в чем состояли методологические ошибки перечисленных выше исследований.

Во-первых, пороги по возбуждению и торможению – это все же, по-видимому, самостоятельные и изолированные друг от друга вещи. Поэтому рассматривать следовало не балансы между возбуждением и торможением, а эти процессы по отдельности – это во-первых. Во-вторых, и Айзенк, и Урбан, и Грэй, похоже, не очень ясно себе представляли, о чем, собственно, идёт речь – о порогах или о некоей туманной «выраженности» возбудительного и тормозного процессов. Мы в модели «Т», опираясь на пороги, говорим об избирательной настройке соответствующих входных фильтров возбудительного и тормозного каналов на диапазоны низкоинтенсивных или высокоинтенсивных сигналов. Поскольку модель «Т» работает, то поэтому, видимо, как для канала возбуждения, так и канала торможения, важны именно эти характеристики. В-третьих, при аппаратурных экспериментах по определению силы-слабости измеряются не общие свойства нервной системы, а парциальные, например, в слуховом анализаторе (то есть в сенсорной сфере). А при определении баланса экстраверсии-интрверсии по опроснику определяется вертность вообще, в смеси психологических функций. Значит, ей при сопоставлении должна соответствовать сила-слабость как общее, а не как парциальное свойство нервной системы.

Если методически учтем эти важные замечания, то на основе модели «Т» получим следующую картину:

1) Свойство экстраверсии-интроверсии, измеряемое с помощью опросника Айзенка, является физиологически неоднородным, отражая в полюсе так называемой «экстраверсии», с одной стороны, высокие пороги по возбуждению и соответствующую предрасположенность к сильносигнальной среде, а с другой – низкие пороги по торможению и соответствующее избегание усыпляющей данного индивида слабосигнальной среды. На самом деле, эти две тенденции разводятся не только на физиологическом уровне, поскольку соответствующие им пороговые фильтры возбудительного и тормозного каналов не зависимы друг от друга, но могут быть разведены и на уровне диагностического опросника. Высокие пороги по возбуждению в первую очередь проявятся в собственной сильносигнальной продукции индивида и в соответствующей его энергозатратной стратегии поведения. Это собственно и есть экстраверсия. Не связанное с экстраверсией свойство низких порогов по торможению можно называть экстратимностью, следуя сложившейся в соционике традиции (дело в том, что «черные» соционические функции принято именовать экстратимными, а именно для них и характерны низкие пороги по торможению). Экстратимность проявляет себя не в энергозатратности, не в собственной сильносигнальной продукции, а лишь в стремлении избежать слабосигнальной монотонной среды. Экстраверту не важно,  включен ли телевизор, работают ли вокруг люди, «крутится ли мир». Ему важно, чтобы его собственный голос в этом мире был громким. А вот экстратиму не важно, «громок ли его голос», ему как раз надо, чтобы телевизор был включен, сотрудники работали, мир вертелся, – при этом на мир он может обращать внимание чисто эпизодически, но когда внимание будет обращено, нужно, чтобы у мира был достаточно громкий голос. Существенно и ещё одно различие. Экстраверт (в отличие от интроверта) не боится сверхсильных раздражителей, это его родовая черта. Для экстратима эта черта не является родовой. Ему вполне достаточно среднесигнальной насыщенности окружающей среды.

Реально возможны четыре комбинации: экстраверт экстратим, интроверт интротим, экстраверт интротим и интроверт экстратим. Первые два сочетания являются неуравновешенными по балансу «общих» порогов возбудительного и тормозного каналов, последние два – уравновешены. Данная уравновешенность-неуравновешенность будет проявляться и в особенностях темперамента.

Опросник Айзенка, к сожалению, измеряет не чистую экстраверсию, а экстраверсию плюс экстратимность, причем вклад экстраверсии в суммарную шкалу все же оказывается выше.

С силой-слабостью нервной системы может и должно коррелировать свойство экстраверсии-интроверсии, но никак не свойство экстратимности-интротимности.

2) Если обратиться к вышеприведенному разделу о трактовке на основе модели «Т» признаков Рейнина, то увидим, что для сенсорной сферы высокие пороги по возбуждению (сильносигнальная специализация) характерны для полюса предусмотрительных, а для полюса беспечных характерна слабосигнальная специализация по сенсорике. Экстраверсия совпадает с высокими порогами возбуждения сенсорной функции только для сенсориков, в то время как для интуитов высокие пороги возбуждения сенсорной функции имеют место, напротив, у интровертов.

Поэтому, если на широкой однородной выборке искать корреляцию парциальной силы-слабости сенсорной сферы, измеряемой с помощью аппаратурных методик, с показателями психологического уровня, то эта корреляция будет обнаружена с признаком «беспечные-предусмотрительные», но никак не с признаком «экстраверты-интроверты». В выборке, состоящей примерно поровну из представителей всех 16-ти типов информационного метаболизма, корреляция силы-слабости нервной системы в сенсорной сфере с экстраверсией-интроверсией, понимаемой как высота порогов по возбуждению, и обязана быть, и будет нулевой. Однако она будет отличаться от нуля (причем в разные стороны), если в выборке преобладают либо сенсорики, либо интуиты.

Чтобы получить в подобных опытах резко положительную корреляцию экстраверсии с силой нервной системы, нужно составить экспериментальную выборку из одних сенсориков. Если же выборка испытуемых будет состоять из одних интуитов, то, как не трудно понять, в эксперименте между экстраверсией и «силой» н.с. получится резко выраженная отрицательная корреляция. Таким образом, путаница в знаках корреляции вертности с силой-слабостью нервных процессов, выявленная в экспериментах К.М.Гуревича, В.Ф.Матвеева, В.С.Мерлина, П.А.Жорова и Л.Б.Ермолаевой-Томиной, объясняется исключительно структурой выборки их испытуемых. Если людей на эксперимент привлекали с улицы и за деньги, то получали выборку с преобладанием в ней сенсориков, и получали слабоположительную корреляцию между экстраверсией и «силой». Если испытуемых привлекали из числа студентов (с обычным преобладанием среди них интуитов), то получали слабоотрицательную корреляцию, и полюсу интровертов начинала соответствовать сильная нервная система.

Таким образом, все подобные эксперименты, осуществленные в прошлом столетии, просто были методически не верно построены. В смешанной выборке, отражающей популяционное распределение ТИМов, корреляция между силой нервной системы в сенсорной сфере и экстраверсией будет примерно нулевой, однако корреляция «силы» с «предусмотрительностью» обязана быть сильно положительной, стремясь в идеале к +1. Если составить выборку из одних только сенсорных типов, то в ней получится сильно положительная корреляция «силы» с экстраверсией, стремящаяся к +1. Если же составить экспериментальную выборку только из интуитивных типов, то в ней между «силой» и экстраверсией должна получиться резко отрицательная корреляция, в идеале стремящаяся к -1.

Полная модель «Т», или к чему приводит дополнительное задание общих свойств нервной системы

До сих пор все рассмотрения мы проводили с простой моделью «Т», отражающей только парциальные пороги (пороговые фильтры) четырёх функций К.Юнга. Но кроме парциальных свойств силы-слабости нервной системы для каждой из четырёх функциональных сфер и отдельно для каждого из входных каналов: по возбуждению или по торможению, существуют ещё и так называемые «общие» свойства нервной системы, выявленные в работах физиологической школы Теплова-Небылицына.

Общее свойство нервной системы по силе-слабости возбуждения одинаково распространяется на все четыре юнговских функции. Это как бы входной для сигналов фильтр верхнего уровня, универсальный фильтр, безотносительный к выбору конкретной функциональной сферы. Многие исследователи считали, что общее свойство по силе-слабости возбудительного процесса связано с особенностями ретикулярной формации ствола среднего мозга. У «слабых» ретикулярная формация более активна и задает в состоянии покоя более высокий уровень их корковой активации, повышая чувствительность к слабым сигналам для всех психических функциональных сфер одновременно. Что же касается выше обсуждавшихся парциальных порогов по возбуждению, разных в различных функциональных сферах и, более того, обязательно оппозиционных по величине в парах  сенсорики и интуиции, логики и этики, то мы пока не можем судить, какими именно физиологическими механизмами определяется величина этих «частных» порогов. Для нас лишь важно сейчас, что «общие» и «парциальные» свойства связаны, скорее всего, с различными и разноуровневыми физиологическими механизмами.

Что получается при наложении двух входных фильтров, одного – фильтра верхнего уровня, универсального, связанного с общим свойством нервной системы, и второго – парциального, связанного с силой-слабостью и избирательной чувствительностью к сильным и слабым сигналам только для данной конкретной функции?

Если оба фильтра настроены на сигналы одной интенсивности, то их прохождение облегчается, а прохождение сигналов противоположной интенсивности ещё более затрудняется. Скорее всего это надо трактовать не с точки зрения возрастания или убывания интенсивности ответной реакции, а с точки зрения возрастания или убывания вероятности ответной реакции без существенного влияния на её интенсивность.

Если же полосы пропускания двух разноуровневых фильтров не совпадают, то снижается вероятность реакции на любые сигналы, а итоговая полоса пропускания.такого сложносоставного фильтра несколько сдвигается от настройки парциального фильтра в сторону настройки общего фильтра верхнего уровня.

Возможно, что эти вероятные закономерности верны как для канала возбуждения, так и для канала торможения любой функции.

Полная модель «Т» для ИЛЭ будет выглядеть так:

(3)    (в/в)  вИн  вЛв нСн нЭв  – для интратимного подтипа Дон Кихота (тенденция к высокосигнальности общего торможения);

(4)    (в/н)  вИн  вЛв нСн нЭв – для экстратимного подтипа Дон Кихота (тенденция к низкосигнальности общего торможения).

(5)    (в/с)  вИн  вЛв нСн нЭв – для «усредненного» Дон Кихота («средний» общий порог торможения, влияние которого на парциальные тормозные пороги функций можно игнорировать).

В этих формулах по сравнению с простыми формулами модели «Т» новацией являются только пороги в скобках (низкие, высокие, средние), указанные в виде дроби. Индекс в её числителе показывает настройку «общего» фильтра высшего уровня для канала возбуждения всех функций, индекс в знаменателе – настройку общего фильтра высшего уровня для каналов торможения. Полюсу «силы» в общем свойстве силы-слабости нервной системы соответствует настройка высшего фильтра для канала возбуждения на высокоинтенсивные сигналы (индекс «в»), полюсу «слабости» – его настройка на сигналы низкой интенсивности (индекс «н»). Аналогично для канала торможения. Прочие обозначения те же, что и при описании «простой» модели «Т».

В отличие от частных (парциальных) свойств нервной системы, выраженных индексами при функциях и относящихся к каждой функции в отдельности, общие пороговые свойства одинаково влияют на все функции индивида.  При этом облегчается действие тех парциальных функциональных каналов, которые высотой порога совпадают с соответствующим порогом общего свойства нервной системы. При несовпадении происходит затруднение ответа в смысле снижения вероятности ответной реакции, кроме того, при несовпадении происходит также некоторый сдвиг парциальных порогов в сторону общих.  Именно поэтому указание общего свойства силы-слабости нервной системы по возбуждению индексом в числителе дроби задает, какая из двух неуравновешенных функций Дон Кихота будет программной (именно та, которая совпадает своим индексом порога возбуждения с общим свойством силы по возбуждению, указанным в скобках в числителе). При несовпадении же общего и парциального порогов возбуждения происходит затруднение и снижение вероятности ответа – это происходит в случаях мобилизационной и контактной функций.

По сути дела, указание левого верхнего индекса в скобках эквивалентно заданию порядка четырёх функций, то есть заданию программной функции (порядок остальных трех функций далее формируется автоматически). Действительно, если бы верхним индексом в скобках было не «в», а «н», то программной функцией оказалась бы нЭв, а общий порядок функций в формуле тоже зеркально бы изменился и стал бы соответствовать конфликтёру ЭСИ. Таким образом, задавая в формуле порядок функций – подобно тому, как это делается в модели «А», – можно не указывать верхний индекс в скобках (он получается автоматически, совпадая с верхними индексами первых двух функций). Индекс в числителе дроби, таким образом, не прибавляет к модели дополнительных степеней свободы – было четыре, и после указания этого индекса получается тоже четыре. Он лишь поясняет, за счёт какого физиологического механизма определяется задание первой, программной функции в модели (в модели «А» это обстоятельство вообще оставалось «за кадром» рассмотрения).

Индекс в знаменателе дроби (нижний индекс в скобках, характеризующий общую силу-слабость нервной системы индивида по торможению) является принципиальной новацией данной модели в сравнении с моделью «А» – в модели Аушры ни он, ни его последствия, порождающие акцентуации ТИМа, вообще не учитываются. Индекс в знаменателе прибавляет к модели дополнительную, пятую степень свободы. Его введение, во-первых, делит каждый ТИМ на две акцентуации (по сути, за счёт биполярной акцентуации каждого ТИМа вместо 16 типов получаются 32), а во-вторых, благодаря этой пятой степени свободы соционическая модель начинает, наконец, соответствовать общеупотребительной в современной дифференциальной психологии так называемой «пятифакторной модели личности».

Если игнорировать акцентуации ТИМа, порождаемые индексом в знаменателе дроби, расположенной в скобках, то возвращаемся к обычной соционической схеме 16 ТИМов, задаваемой четырьмя степенями свободы. Именно этому случаю соответствует «простая» модель «Т», подробно уже рассмотренная нами в предыдущих разделах статьи.

В настоящей работе мы не будем подробно анализировать акцентуации, порождаемые индексом общих порогов торможения в знаменателе дроби, заключенной в формулах (3) и (4) в скобки. Это материал для отдельной статьи. Здесь ограничимся лишь утверждением, что хотя общее свойство силы-слабости по торможению и имеет гипотетический характер (в отличие от общей силы-слабости по возбуждению, его существование пока никем не доказано), и поэтому порождаемые им акцентуации тоже имеют, с теоретической точки зрения, гипотетический характер, но мы убеждены, что эти акцентуации «имеют место быть». Во-первых, и в соционике накопилось много фактов, указывающих на наличие экстратимных и интротимных акцентуаций внутри каждого ТИМа, во-вторых, данный дополнительный параметр является наиболее верным путем к повышению статуса соционики до уровня общепринятой пятифакторной модели личности. То, что давно пришла пора это сделать, увеличив «размерность» соционики с четырёх до пяти степеней свободы, у автора не вызывает сомнений. Существенно важно, что сделать это можно совершенно безболезненно: дополнительный параметр никак не влияет ни на структуру социона, состоящего из 16-ти типов, ни на интертипные отношения. Он, по сути, не приводит к образованию 32-х ТИМов, а всего лишь внутри каждого типа порождает биполярную акцентуацию, делящую тип на две части, каждая из которых сохраняет при этом большинство его общих свойств. Дополнительная степень свободы не столь «мощна» в прибавке информации, как предыдущие четыре, однако её учет на современном весьма «продвинутом» этапе развития соционики уже полезен и необходим.

Сравнение модели «Т» и модели «А»

Модель «Т» в сравнению с моделью «А» имеет, во-первых, те преимущества, о которых уже говорилось выше: она осуществляет более качественный и наглядный прогноз интертипных отношений, делает возможным предсказание ряда моментов этих отношений, о которых в соционической литературе пока не говорилось вообще либо говорилось редко, причем чаще говорилось лишь в экспериментально-наблюдательном плане, без привязки к теоретическому объяснению и предсказанию этих свойств.

Модель «Т» позволяет аддитивно суммировать воздействия на возбудительный и тормозной входы каждой функции не только от одного партнёра по общению, а сразу от нескольких. Благодаря этому методически существенно облегчается соционическое рассмотрение не попарного, а тройного и более взаимодействия ТИМов в малых группах, появляется более подходящий аппарат для теоретического анализа и прогноза отношений такого рода. Благодаря введению операторов порогов появляется и гораздо более адекватный математический аппарат и для анализа возникновения и функционирования интегральных ТИМов больших коллективов.

В отличие от модели «А», модель «Т» однозначно обосновывает содержательное, причем психофизиологически мотивированное наполнение ряда признаков Рейнина, само самостоятельное содержательное существование которых из модели «А» ранее не выводилось и поэтому подвергалось сомнению. Особенно это касается таких признаков, как «тактики-стратеги», «конструктивисты-эмотивисты», «беспечные-предусмотрительные», «уступчивые-упрямые». Тем самым резко расширяется сфера применения соционической парадигмы в психологии и психофизиологии и увеличивается её научно-прогностическая роль.

Модель «Т» проливает новый свет на применение факторного анализа в психологии. Благодаря её аппарату становится понятно, что чисто линейное факторное моделирование не адекватно задачам психологии, что в рамках пятифакторной модели личности одновременно сосуществуют не вычленяемые методами факторного анализа «спрятанные» факторы, порождаемые нелинейным взаимодействием базисных факторных осей: такие, как «уступчивость-упрямство», «конструктивизм-эмотивизм», и т.п.

Модель «А» до сих пор пользуется четырьмя степенями свободы для кодировки ТИМа. В этом смысле она не отличается от наследия К.Юнга  и концепций научной школы Бриггс-Майерс. Модель «Т» пользуется теми же четырьмя степенями свободы в своем упрощенном варианте и пятью степенями свободы в полном варианте, благодаря чему она предсказывает также принципиальные экстратимно-интротимные биполярные акцентуации ТИМа. Этим преодолевается разрыв с общепринятой в современной дифференциальной психологии пятифакторной моделью личности.

В модели «А» понятия экстраверсии-интроверсии и экстратимности-интротимности смешаны в единое малоразборчивое целое, что давно порождало неудовлетворённость многих социоников. Однако в модели «А» нетождественность этих понятий хотя бы уже довольно отчётливо проступает, чего никак не скажешь о концепциях американской психологической школы Бриггс-Майерс либо школы Г.Айзенка. Модель «Т» окончательно отделяет понятие экстравертности от понятия экстратимности, давая каждому из этих понятий свою собственную четкую физиологическую трактовку.

В сравнении с моделью «А», рассмотренная в статье психофизиологическая модель открывает перед соционикой путь более решительного перехода на экспериментальные рельсы. Во-первых, она делает реальным более грамотное конструирование и использование диагностических опросников, а для этого позволяет осмысленно использовать в них соционические признаки неюнгианского базиса и раскрывает различие между экстраверсией-интроверсией и экстратимностью-интротимностью. Во-вторых, она открывает дорогу для прямых психофизиологических измерений и экспериментов.

Модель «А» не предусматривает акцентуаций. Эти акцентуации там даже при желании некуда «воткнуть», ибо модель «А», исходя из своей конструкции, вынужденно опирается не на параметры (которые из качественной формы при желании могли бы быть переведены в форму количественную), а на порядковую расстановку функций. Модель «Т» опирается на качественные параметры, характеризующие высоту порогов, то есть является по своим свойствам типичной параметрической моделью.. Однако любые качественные параметры такого рода легко переводятся и в количественную форму, что, не меняя расстановки функций и сохраняя приписывание индивиду неизменного ТИМа, обеспечивает внутри ТИМа так же и «люфт» для произвольных акцентуаций. Вторая возможность для объяснения акцентуаций моделью «Т» состоит в общих свойствах нервной системы, накладывающихся на парциальные. Так, предположение о наличии общего свойства силы-слабости нервной системы по торможению порождает разбиение ТИМа на две акцентуации.

Модель «Т» располагает многими возможностями своего дальнейшего развития, не только экспериментального, но и теоретического – как в чисто соционическом направлении, так и в направлении психофизиологическом. Её развитие даже напрашивается. Например, рассмотрение гипотетических частично-общих порогов, разделяющих пару функций первой сигнальной системы (сенсорику и этику) от пары функций второй сигнальной системы (интуиции и логики), может, возможно, пролить дополнительный свет на раскрытие содержания признаков «демократы-аристократы», «квестимы-деклатимы», «правые-левые», «позитивисты-негативисты». Нуждается в детальном объяснении и раскрытии периодическая система социона (Г.А.Шульман). Учет меньшей амплитуды разброса порогов у центральных функций (табл.2), замена порогов на количественные значения позволит уточнить модели межтимных взаимодействий и откроет дорогу исследованию и расчету акцентуаций. Развитие модели может идти и по пути учета и объяснения ряда известных и несомненных, но не обсуждавшихся в настоящей публикации психофизиологических закономерностей: например, частичной скоррелированности  между слабосигнальностью («слабостью») нервной системы и её уравновешенностью по возбуждению-торможению.

В соционической литературе для модели «А» прижилось удобное изображение соционических функций значками с помощью специального соционического шрифта. В принципе, модель «Т» допускает сохранение подобных обозначений, однако каждая фигурка должна при этом разбиваться пополам и окрашиваться в два цвета, поскольку в модели «Т» функция характеризуется не одной, а двумя степенями свободы, двумя параметрами. К сожалению – по мнению автора – наглядность пороговых фильтров при таком изображении частью утрачивается, их понимание требует дополнительной и довольно напряженной мысленной перекодировки. Поэтому, признавая возможность изображения функций значками и в модели «Т» (значки хороши для наглядности и немало способствовали популяризации соционики), сам автор пока отдает предпочтение буквенному обозначению функций (русскими начальными их буквами) с двумя индексами при каждой – что удобно и с типографской точки зрения, и для понимания (в том числе неспециалистами в соционике или специалистами смежных дисциплин).

Психофизиологическая модель «Т» – это исключительно соционическая модель. Она понемногу выросла из модели «А», из признаков Рейнина, из интертипных отношений. Её преемство работам Аушры Аугустинавичюте очевидно, оно многократно  больше, чем преемство работам Карла Юнга или тем более трудам его американских последователей. Шаг обратно в сторону Юнга психофизиологическая модель делает только в единственном смысле: она возвращает в соционику представление о целостности четырёх юнговских функций, но одновременно с этим она же детализирует и проясняет картину всех многочисленных возможных состояний каждой функции (аспектов – на языке модели «А»).

С другой стороны, модель преемственна советской школе физиологии высшей нервной деятельности и дифференциальной психофизиологии, обязана работам корифеев этой школы ХХ столетия – И.П.Павлова, Б.М.Теплова, В.Д.Небылицына и их многочисленных российских и украинских учеников. Доктрина автора – это синтез психологии и физиологии. То, что рождается на стыке наук, порою может оказаться более верным и обобщенным, более приближенным к истине, более прогностическим, лучше развивающимся в перспективе и в то же время более прозрачно-простым и общепонятным. Так ли это, и означает ли модель «Т» наступление в психофизиологии, психологии и соционике времени для перемен, стирания междисциплинарных границ и синтеза, судить читателям.

Литература:

Аугустинавичюте А.  Модель информационного метаболизма // Соционика, ментология и психология личности, 1995, №1.

Аугустинавичюте А. Социон. //Соционика, ментология и психология личности, 1996, №№ 4-5.

Аугустинавичюте А.  Теория признаков Рейнина // Психология и соционика межличностных отношений, 2004, №№7-12.

Букалов А.В. 16-компонентная модель ТИМа и социона. //Соционика, ментология и психология личности, 1996, №4.

Небылицын В.Д. Психофизиологические исследования индивидуальных различий. М.: Наука, 1976.

Павлов И.П. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. Л.: Медгиз, 1951.

Таланов В.Л. Содержательное наполнение и физиологическая интерпретация соционических признаков «конструктивисты-эмотивисты», «тактики-стратеги», «уступчивые-упрямые» и «беспечные-предусмотрительные» // Доклад на XXII Международной конференции по соционике «Психоинформационные технологии, кадровый менеджмент и психология личности» г.Киев, 16-23 сентября 2006 г.

Теплов Б.М. Избранные труды: в 2-х т. М.: Педагогика, 1985.

Юнг К.Г. Психологические типы. М.: Алфавит, 1992.

Некоторые интернет-ресурсы, которые могут быть использованы психологами, физиологами и специалистами иных смежных дисциплин для ознакомления с неоюнгианской типологией личности, соционической моделью «А» Аушры Аугустинавичюте для описания информационного метаболизма психических функций, характеристиками 16-ти типов личности, интертипными отношениями и 15-ю соционическими признаками (т.н. «признаками Рейнина»):

http://socionics.org/ (теория и форум);

http://your-ideal.com/index.htm (теория, отношения между типами);

http://www.kulichki.com/inkwell/special/psyho/socio.htm (архив работ по соционике);

http://www.socionics.spb.ru/ (теория);

http://socionics.kiev.ua/ (теория)