Трепанация времени по-бальзачьи
(Обзор толкований и комментарии).
Часть 2.

Окончание. Начало в предыдущем выпуске.

Впрочем, чтобы сразу покончить с темой критики бальзаков (какой нонсенс! критиковать бальзаков! они что, совсем!), приведу суждения о бальзаках из форумной темы "Побольше грязи!", заведенной известным остроумаксом ЮВ, позднее автор темы обобщил высказанные к разным типам претензии в публикации в Соционической газете [6]:

...Бальзак

Боится жизни. Пытается манипулировать миром, не слезая с дивана, и думает, что ему это удается. На самом деле видит в основном свои фантазии.
Скептик и сноб. Хладнокровный критикан.
Способен оборжать любую идею и представить все как полную чушь. После него начинаешь сомневаться в каждом шаге.
Невыносим в споре; если встаешь ему в оппозицию, немедленно оказываешься в куче дерьма, вываленного на тебя; в речи сквозит нескрываемое пренебрежение и чувство превосходства, основанное зачастую не на превосходстве в знаниях, а на умении завернуть какой-нибудь софизм или подтасовать факты так, что пока распутываешь, он придумывает новый ход².
Готов брюзжать по любому поводу, причем зачастую по диаметрально противоположным – в зависимости от сиюминутных пристрастий. И опять, когда указываешь на это, – изворачивается, применяя те же приемы. Работать с ним вместе можно только под началом какого-то сенсорика. Иначе он застраивает тебя кубиками льда времени, состоящих из долей секунд, умеряя пыл и энтузиазм не хуже огнетушителя. Если не хочет чего-то делать, если даже надо, то ни упросить, ни заставить невозможно, проще сделать самому. Ну какой ещё тип так любит чтобы его посылали на ..?

Итак, работу со временем соционики часто сводят к оперированию с такими ключевыми словами: предвидение, предсказание, пророчество, пессимизм, тревожность.

Время пророков

Без умолку безумная девица Кричала: Ясно вижу Трою, павшей в прах! Но ясновидцев, впрочем, как и очевидцев, Во все века сжигали люди на кострах!

Владимир Высоцкий

Скучный соционик приписывает бальзаку талант краткосрочного прогноза. Это никоим образом не стыкуется с "пессимизмом", предсказаниями негативных последствий и способностями к пророчествам. Предсказание предсказанию рознь. Предсказать завтрашний восход солнца и другие события, требующие просто сенсорной наблюдательности, может любой сенсорик – с большей определённостью, чем заядлый интуит: интуит может вообще не заметить, что солнце куда-то восходит. Предсказание, связанное с вычислением, лучше рассчитает логик. А вот если Вася напился, то Маша устроит ему скандал – в этой области надёжный прогноз даст этик.

Интуит ни в одном из этих случаев не имеет преимуществ. Однако, последний случай обладает несколько большим потенциалом стать интересным – можно задать вопрос: а что будет через год? Тут уже есть варианты:
1. Вася пил, пьет и будет пить. Маша скандалила, скандалит и будет скандались.
2. Вася бросит пить.
3. Маша разведётся с Васей.

Если мы попытаемся понять, откуда берутся два последних варианта, то становится ясно, что отношения Васи и Маши где-то на протяжении года пройдут через кризис. Если вы поговорите о возможностях таких исходов с математиком, он расскажет вам о траекториях взаимоотношений, устойчивом и неустойчивом равновесии, флуктуациях параметров, фазовом портрете, особых точках, бифуркациях и, если вы раньше не удерете, о теории катастроф и странных аттракторах. Впрочем, это можно объяснить и без всякой теории: настоящее пророчество, в отличие от дешевой подделки, не сосредотачивается на знаковых событиях (типа, когда Ленина вынесут из мавзолея?), а делается в такой постановке: когда будет кризис, в чем он будет заключаться, и что будет после.

Методы анализа технических систем с использованием перечисленного идейного содержания весьма распространены, в психологической и социальной области им соответствует интуитивистский интерес к кризисным точкам. Неудивительно поэтому, что воображение бальзака носит кризисный оттенок – приковано к этим самым точкам бифуркаций. Что же касается "пессимизма", то – чего же вы хотите – кризис для обыденного сознания практически всегда и есть катастрофа – за кризис такое сознание не заглядывает, о том что после – говори, не говори – тебя не услышат!

Эффект, подобный эффекту Черной кошки: на самом деле пессимизм пророчеств в ушах, а не на языке. Проверьте: библейские пророки пророчили не гибель, а спасение:

Я творю Иерусалим веселием и народ его радостью. И буду радоваться о Иерусалиме и веселиться о народе Моем; и не услышится в нем более голос плача и голос вопля (Исаия, 65:18-19)

Слушайте слово Господне, народы, и возвестите островам отдаленным и скажите: "Кто рассеял Израиля, Тот и соберет его, и будет охранять его, как пастырь стадо свое"; ибо искупит Господь Иакова и избавит его от руки того, кто был сильнее его. И придут они, и будут торжествовать на высотах Сиона; и стекутся к благостыне Господа, к пшенице и вину и елею, к ангцам и волам; и душа их будет как напоенный водою сад и они не будут более томиться. (Иеремия, 31:10-12)

И я, Иоанн, увидел святой город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего. И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их. И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло. (Апокалипсис, 21:3-4)

Если не считать Даниила (который был скорее менеджером по управлению сатрапиями, нежели чистым пророком), есть только один пророк – Иона, который предрекал беды без всякой альтернативы. Результат? Правильно, то, что он пророчил, не сбылось³.

Полезно дослушивать пророчество до конца, а также вникнуть, при каких граничных условиях тот или иной прогнозный сценарий имеет шанс воплотиться. Ведь хотя тот или иной город будет разрушен, а то или иное государство развеется в прах, у каждого всегда есть индивидуальный выбор.

Но возникает естественный вопрос: а кроме религиозных пророчеств есть ли другие основания для предсказаний, и на чем вообще базируется интуиция времени. Похоже, для бальзаков знание будущего столь естественно, что они скорее удивляются, как это некоторые могут не знать будущего – об этом в следующем разделе.

Веденье будущего

Ты, кто подарил мне это знанье, А неверьем думал наказать, Знаешь ли, как сладко наказанье И как страшно, как мне страшно – знать?!

Светлана Горшунова

Предсказание будущего – это не профессия. Предсказание будущего – не продукция, а отходы. Неприятность, которая всегда со мной!

Бальзак не ощущает знание будущего как призвание, мистическую способность. Не обмороченный соционикой бальзак уверен, что он о будущем знает столько же, сколько другие, только относится к этой информации по-другому [1]:

Чем пристальнее будем всматриваться в отношение индивидуальной человеческой воли к её социальному я-могу, тем больше убеждаться, что предоставленный ей здесь выбор является лишь частным случаем выбора более общего и всеобъемлющего. Сущность этого выбора определяется тем, что нашей воле дарованы огромные возможности влмять на систему своих представлений о мире.

Каждый день приносит человеку новую волну впечатлений, сведений, известий... есть и такие, что вонзаются в сознание и торчат там как тупая заноза, не давая думать ни о чем другом.

Вот какое-то дело, долго подготовлявшееся тобой, забиравшее все помыслы и силы, пришло к безнадёжному краху.

Вот услышал про чье-то преуспеяние, счастье, удачу, и зависть начинает точить душу.

...

Любого из этих впечатлений достаточно, чтобы белый свет стал вдруг немил. И тогда мы беремся за работу.

Мы убеждаем себя, что дело потерпело крах не от нашей неспособности, а от злых козней подлецов и ничтожеств. Что чужой успех наверняка на каком-нибудь жульничестве...

И так день за днем, приобретая жизненный опыт, мы бессознательно вырабатываем искусство не знать, не понимать, не видеть, не помнить, не думать. Иными словами, мы выбираем неведенье.

Конечно, не всякое представление легко поддается искажающему давлению нашей воли. То, что я вижу, слышу, чувствую сейчас (представления инконкрето), объявить несуществующим весьма трудно. Но все, что помню, предвижу, предчувствую, в чем убеждаюсь путем умозаключений (представления инабстракто), готово в случае надобности поддаться требованиям моей воли, приобрести расплывчатость, многозначность, двусмысленность, обрасти системой смягчающих толкований или просто изменить смысл на обратный.

...

Враг подступил под стены моего города. Я слышу грохот его пушек, вижу дымы зажженных им пожаров, ... Здесь мне уже никуда не деться от своего знания об обрушившейся беде, ибо оно дано мне инконкрето... Но ведь задолго до вторжения я слышал голоса, предупреждавшие о возможной угрозе. Меня пытались убедить в необходимости затратить свои силы, пожертвовать часть средств на оснастку флота, вооружение армии, укрепление границ. Отчего же я не внял тогда этим предупреждениям? Да оттого, что тогда беда являлась мне в виде слабого представления инабстракто и лень, корыстолюбие, эгоизм, инертность легко свели его на нет.

...

Но спрашивается: эти люди, заблаговременно предупреждавшие меня, – были ли они умнее, прозорливее прочих? Нет, они знали о будущем ровно столько, сколько и мы, и делились с нами всем, что знали. Но, может, они были безразличны к радостям сегодняшнего дня? Ничуть не бывало. Вся разница между нами и ними, между их знанием и нашим состояла в том, что для них абстракто надвигавшейся беды обладало такой же достоверностью, как и конкрето сегодняшних соблазнов и страстей, и поэтому способно было пересилить их, а для нас – нет. То есть в том, что они избрали веденье.

Для автора – Бориса Ефимова – "знание" будущего – это выбор, выбор между веденьем и неведеньем (2-й раздел главы "Динамика истории" так и называется – "Выбор между ведением и неведеньем"). Для ведающих инабстракто, то есть воображаемое, столь же важно, как и инконкрето – реальное здесь и сейчас. И бальзак не строит специальные имитационные модели будущего, не предпринимает вообще никаких усилий, он просто живет сразу во всех временах, и все, что случается в этих временах и вариантах будущего, для него одинаково актуально и близко к сердцу. Припоминаете Королеву, учившую Алису жить по-бальзачьи? Вот, и я о том же.

И бальзаку очень трудно объяснить себе, что же заставляет людей ограничивать себя учетом только сиюминутных соображений, что заставляет игнорировать очевидные последствия своих и чужих поступков. Вот к какому выводу он приходит [1]:

...избравший неведенье может не тревожиться заранее ни по поводу отдаленной беды, ни по поводу упущенных возможностей. Душевный комфорт, непотревоженность, беспечность – вот бесценные награды, делающие выбор неведенья столь привлекательным для большинства людей.

Чем больше человек видит, тем сложнее принимать решения. Представьте себе, как трудно ведающему совершать поступок здесь и сейчас, имея в виду бесчисленное множество учитываемых вариантов! И в каждом Зло и Добро переплетаются самым безжалостным образом. У Стругацких[12]:

С.Б. Один был ведущим магом земного шара. Его именем заклинали нечисть... Царь Соломон писал ему восторженные письма... Он казался всемогущим. И вот где-то в середине шестнадцатого века он воистину стал всемогущим. Проведя численное решение интегро-дифференциального уравнения Высшего Совершенства... он обрел возможность творить любое чудо... Саваоф Баалович стал всемогущ. Он мог все. И он ничего не мог. Потому что граничным условием уравнения Совершенства оказалось требование, чтобы чудо не причиняло никому вреда. Никакому разумному существу... А такого чуда никто, даже сам Саваоф Баалович, представить себе не мог. И С.Б. Один навсегда оставил магию и стал заведующим отделом Технического Обслуживания НИИЧАВО...

К счастью, не все бальзаки дошли до уровня предвидения Саваофа Бааловича Одина. Но и в самом тривиальном случае чувствуешь себя, как шахматист, играющий сразу на сотне досок, а ведь ход-то надо сделать только один – один и тот же на всех ста! Тут уж поневоле задумаешься и попадешь в цейтнот. А ещё под руку толкают – быстрей, сильней, круче! Мочи! Мочи всех! Зритель любит эффектные ходы. Но у шахматистов более жертвы ферзя ценится "тихий" ход, эту жертву опровергающий. Бальзак, он скорее Корчной и Петросян, нежели Таль и Алехин.

И вот, что странно: во все слова люди-небальзаки вкладывают совсем другие смыслы, нежели бальзаки. Более того, каждый раз они имеют в виду только что-то одно, ни в коем случае не несколько. То есть, изначально сложную, неоднозначную ситуацию для целей суждения и принятия конкретного решения обрезают со всех сторон и говорят: вот это я имею в виду. Это и позволяет так быстро принимать решения, а то иначе как?

Конечно, будущее неоднозначно. А какой бальзак заботится об одной единственной Истине? Разве что так, в шутку приколется. В этом мире все неоднозначно, не только будущее. А так называемая истина тем паче [3]:

Я был подавлен. – Так что же, – осмелился я спросить, – вы ещё далеки от решения? – Я очень близок к решению, – ответил Вильгельм. – Только не знаю, к которому". – Значит, при решении вопросов вы не приходите к единственному верному ответу?" – Адсон, – сказал Вильгельм, – если бы я к нему приходил, я давно бы уже преподавал богословие в Париже". – В Париже всегда находят правильный ответ?" – Никогда, – сказал Вильгельм. – Но крепко держатся за свои ошибки". – А вы, – настаивал я с юношеским упрямством, – разве не совершаете ошибок?" – Сплошь и рядом, – отвечал он. – Однако стараюсь, чтоб их было сразу несколько, иначе становишься рабом одной-единственной".
Тут у меня возникло ощущение, что Вильгельма вообще не интересует истина, которая всегда состоит в единственном тождестве между предметом и понятием. Он же хотел развлекаться, воображая столько возможностей, сколько возможно.

Примерно в этом месте у Пушкина в "Евгении Онегине" идёт Вступление. А я решил здесь – загодя – поместить Выводы. То ли я немного скромнее Пушкина, то ли чуть менее гениален, не знаю. Может просто боюсь, что не все дочитают до конца, а сделать выводы очень хочется... Нет, лучше назову аксиомами – тогда их не надо доказывать!
1. То, что для других – Река Времени, для бальзака просто бассейн.
2. Бальзак – нелокальный во времени и пространстве субъект сенсорных транзакций.
3. Мужество бальзака – это не мужество размахивания сенсорными кулаками, а мужество видеть будущее не моргая и не морщась.
4. Не всякий раз, утверждая невозможное, бальзак попадает пальцем в небо, и этого одного раза достаточно, чтобы окупить убытки от тысячи неудачных предсказаний.

Технология времени

Едва я миг отдельный возвеличу, Вскричав: "Мгновение, повремени!" – Все кончено, и я твоя добыча, И мне спасенья нет из западни.

Иоганн Гете

Не только соционика интересуется интуицией времени. Самые из самых философы по-своему толкуют про то же [4]:

Даже Гегель не решился заподозрить время во взаимодействии с сущим. Это сделали, практически одновременно, Эйнштейн и Бергсон, и фундаментальный переворот в мировосприятии, произведенный теорией относительности, можно вкратце резюмировать изменением формулы "всё во времени". Она стала звучать теперь так: "всё из времени".

История, например, это не условная траектория во времени, а некая особая трансфигурация самого времени, результат его лепки и ваяния. Пророки Ветхого Завета, согласно Вольфгангу Гигеричу, как раз и занимались перераспределением ресурсов времени, выгибая его в дугу для создания пустоты, ибо именно она оказалась в наибольшем дефиците после сотворения, а День Седьмой. Где бы ещё смогли разместиться науки, развлечения да и все прихотливые "цветы зла", если бы не была создана для них эта "ниша пустоты", откуда сущее уже не выносится потоками времени, поскольку потоки огибают её или удерживаются плотиной – "откладыванием".

...Согласно Гигеричу, вклад в устои бытия, сделанный Исаией, далеко превосходит не только вклад "отдельного Ньютона", но и вклад науки вообще и следует сразу за вкладом Яхве. Это кажется на первый взгляд невероятным – ведь Исаия был где-то там и тогда, где пустынники питались акридами, а левиты хранили скинию Завета... А мы здесь и сейчас, за пределами даже тех "грядущих и грядущих времен", которые грезились пророкам. Но вдумываясь (или всматриваясь, или вслушиваясь) в интуицию времени, приходится сделать неожиданный вывод: нас определяет не это "близкое", окружающее и проницающее нас, а то далекое, которое и вытеснило его сюда. Если мы формируемы на гигантском прессе, то "здесь" – дорисовка, контур, а толчок – там.

Разработка интуиции времени только в нашем столетии стала философской задачей. Имя исходной операции дал Жак Деррида, это его знаменитое "Differance", слово, имеющее двоякое значение – "отсрочка" и "различение", дифференциация. Деррида и предположил, что источник разнообразия сущего (differences) – это эксперименты со временем, и в первую очередь "откладывание на потом".

Вы обратили внимание – тут и история как транфи...фигурация, откладывание на потом (чисто бальзаки, Ей-Богу!), дифферансы-дерридансы. В общем, соционика, соционика и ещё раз соционика. Через интуицию. Времени.

Все это – литературные шуточки Кэрролла, древние и давно сбывшиеся пророчества, философские рассуждения ни о чем – может показаться чем-то неактуальным, необременительным и нестрашным типичному сенсорику. И бальзак смотрится со своей писаной торбой интуиции времени каким-то смешным и немодерновым.

Самое время озадачить Вас – вот этим:

Концепция времени Сергея Переслегина

Согласно этой концепции [17]:

Белоинтуитивный характер истории и белосенсорная природа физического времени образуют ПРОТИВОРЕЧИЕ, которое является СТРУКТУРООБРАЗУЮЩИМ ПРОТИВОРЕЧИЕМ исторического познания. Дело в том, что упомянутые аспекты есть альтернативные характеристики системы, связанные соционическим соотношением неопределённости. Приходится заключить, что задача точной внешней синхронизации социальных процессов... заведомо неразрешима: соответствующее описание не может носить белоинтуитивный характер.

Для преодоления противоречия можно использовать специфическое внутреннее время. Как и любой внутренний параметр, оно скорее чувствуется, чем наблюдается, и поэтому оказывается параметром, не вполне соответствующим парадигмам классической науки. Возникает "задача синхронизации", оборачивающаяся фундаментальной проблемой согласования физического и внутреннего времени.

ИМХО, по Переслегину внутреннее время представимо двумя способами: неоднозначное (самопересекающееся, что воспринимается во внешнем времени как катастрофа [20]) или существующее в виде континуума – множества одновременно актуальных времен [18]:

История идёт всеми путями одновременно. Мы лишь можем посчитать вероятность той или иной реальности. И принять наиболее вероятную. Или ту, которая больше по вкусу.

... любое событие в прошлом, например вторая мировая война, может быть, происходило, а может быть, и нет. Как должен поступить в этой ситуации честный историк-исследователь? Очень просто – заменить привычную концепцию единственной истории и однозначного прошлого моделью, в которой рассматривается совокупность альтернативных историй, а затем перейти к совместному описанию всех таких историй... Так мы переходим к модели вероятностной истории.

... вероятностная модель позволяет найти так называемые точки бифуркации, то есть точки исторического ветвления, после которых история может пойти по одному руслу, а может и по другому, это зависит лишь от какой-то нелепой случайности. Именно в этих точках возможен спонтанный переход мира с одной исторической последовательности на другую.

Каким же образом отдельно взятый человек может перейти с одной исторической последовательности на другую (желательно более комфортную для жизни)? Очень просто. Своими решениями и поступками мы либо утверждаем сделанный выбор, либо ставим его под сомнение. Конечно, текущая Реальность обладает некоторой устойчивостью, она сопротивляется и не отпускает. Но эта устойчивость не безгранична. Если сомнения перейдут некоторое пороговое значение, которое в каждом случае свое (но которое можно просчитать количественно), то Реальность сменится скачком. В этот момент обществом будет потеряна одна История и обретена совершенно другая. Мир вокруг нас изменчив; подобно хамелеону он демонстрирует нам такое прошлое и будущее, которые соответствуют нашему мировоззрению, настроению, погоде на улице...

Человек сам выбирает свою историю, но очень редко он делает это сознательно... потому мир и выглядит так, будто им управляют похоть, голод и страх...

Свою концепцию С. Переслегин отстаивает в своих статьях, а также в одной из дискуссий клуба "Имперский Генеральный штаб" в Санкт-Петербурге, 16 февраля 2002 года [21]. Темой дискуссии была "Квантовая история". Почему именно "квантовая"? ИМХО, просто модное слово – в подражание "Квантовой психологии" Уилсона⁴, поклонником которого, ИМХО, является Переслегин.

Правда, надо признать, что присутствующие, несмотря на большое уважение к С. Переслегину не поддержали его: 28-ю голосами против 22-х они высказались за традиционную "линейную" историю⁵. Думаю, Переслегин неудачно построил защиту своей точки зрения – он пытался аргументировать ее, исходя из фактов той самой линейной истории, которую пытался поставить под сомнение. Нельзя недооценивать противника и пытаться разбить его на его же территории⁶... Тем не менее, на дискуссии, в частности

Большой интерес вызвала концепция влияния Будущего на Прошлое: этот феномен был признан и докладчиками и экспертами, представил собой поле пересечения интересов. По-видимому, данная концепция может стать основой для совместной практической деятельности в области прогнозирования.

Темой следующей дискуссии был "постиндустриальный барьер". Так называют ожидающую нас катастрофу (тьфу! опять катастрофу) при попытке выйти на следующий уровень развития.

При приближении к фазовому пределу цивилизационные пределы смыкаются, что увеличивает вероятность первичного упрощения, то есть – катастрофической социальной динамики.

Нас ожидает нечто вроде крушения Римской империи, когда весь цивилизованный мир погрузился в хаос варварства [20]:

Во внутреннем времени система всегда развивается от абсолютного прошлого к абсолютному будущему, однако, движение, параметризованное физическим временем, может содержать петли. Всякая такая петля является свидетельством системной катастрофы.

...построение постиндустриального общества подразумевает решение ряда проблем, которые в рамках интеграционного проекта ЕС просто не поставлены. Такое положение дел провоцирует кризисную, а затем и катастрофическую динамику. Демонтаж западноевропейской страты европейской цивилизации будет вызван прогрессирующей потерей связности между физическими и гуманитарными технологиями.

А как вам нравится такое вот пророчество:

"Информационная революция" приведет к насыщению обыденной жизни виртуальными конструктами, что впоследствии обернется созданием мира высокой виртуальности (для которого выполняется принцип относительности: невозможно каким-либо экспериментом установить, находится ли наблюдатель в Текущей Реальности или в Текущей Виртуальности). Насколько можно судить, подобное смысловое перемешивание будет восприниматься обывателем, как острая форма утраты идентичности.

Но, как я уже указывал, пророк пригрозит, пророк и утешит (при выполнении некоторых условий) [19]:

Каждый способен сознательно творить историю, создавая новые сущности и тем преобразовывая мир от Настоящего к Будущему, "от существующего к возникающему". Конечно, за то, что сделал, придется отвечать, но ведь придется отвечать и за то, чего не сделал, не смог, не захотел! Поэтому, если мы хотим иметь предсказуемое будущее, хотим участвовать в его создании, то главным лозунгом станет:

"От каждого – по Чуду Света, каждому – по индивидуальной ответственности за то, что натворил".

Примечания

1.Довольно показательна многолетняя дискуссия о том, что впоследствии было названо Законом Всемирного Тяготения. В 1666 году Гук писал [14]:

Стремление планет к центру может быть объяснено меньшей плотностью эфира около Солнца, чем вдали от него, или же тем, что центр обладает некоторым притягивающим свойством.

Гук бьет по площадям: сразу две различные гипотезы – в первом случае уповая на закон Паскаля для эфира, во втором – на закон Всемирного тяготения.

В 1674 году Гук писал[14]:

Что касается степени этой силы, то я не мог ещё определить её на опыте; но во всяком случае, как только эта степень станет известной, она чрезвычайно облегчит астрономам задачу нахождения закона небесных движений..."

В 1680 году Гук сообщил о своей гипотезе о том, что сила притяжения обратно пропорциональна квадрату расстояния. Вавилов восторгается: "Не решая задачи, Гук нашел её ответ". A propo: я заметил за гамлетами, что они именно так и поступают – находят ответ, не решая задачи. Но для дон-кихота Гука с его соединением логики и интуиции это было не достижение: что же тут трудного – ещё в 1645 году Буллиальд, вообще не веря в существование силы тяготения (!), заявил, что буде она существовала бы, то была бы обратно пропорциональной квадрату расстояния. Вот это интуиция! [Назад]

2. Характерный пример: бальзак 13-ти лет отроду читает [8]:

– Никуда я не уйду, – сказала Алиса. – И вообще, это не настоящее правило. Вы его только что выдумали. – Это самое старое правило в книжке! – возразил Король. – Почему же оно тогда 42-е? – спросила Алиса, – Оно должно быть первым.
Король побледнел и торопливо закрыл книжку.

Бальзак начинает хохотать: – Какой дурак! Ему следовало сказать, что правила с 1-го по 41-е были ранее отменены. Поэтому 42-е действительно является самым старым из действующих в данный момент. [Назад]

3. Впрочем, Иона и сам прекрасно знал, что его пророчество не сбудется, и пенял Господу: "Какого черта, Господи! Я ведь Тебе заранее предрекал, не тронешь Ты этой дурацкой Ниневии, уж больно Ты жалостливый, Господи! Зачем Ты вернул меня, когда я пытался сбежать с глаз Твоих от такого позора – единственный в мире подлинный пророк-неудачник..." Огорчение Ионы – самого бальзаковидного пророка – можно понять: на его месте любой почувствовал бы себя не в своей тарелке. Во времена пророков пророчества были стандартным средством Божественно-человеческого интерфейса, поэтому безжалостность пророчеств Даниила и Ионы можно объяснить лишь тем фактом, что они пророчествовали на сторону – ассиро-вавилонским правительствам, а не евреям. [Назад]

4. Уилсон с его замечательной "Квантовой психологией" – блестящая пародия на законченного бальзака: он вносит в науку методологию религии, его логика разрушительна для любой целостной концепции, он приравнивает артефакт (в рамках принятой теории) к факту, а факт сводит к суждению. Поверив ему Вы должны будете сомневаться во всем остальном – даже в собственном рождении: а вдруг Вас, паче чаяния, всё-таки нашли в капусте? [Назад]

5. К счастью среди участников не было психиатров. А то бы могли запросто поставить диагноз "вялотекущая шизофрения" :-) [Назад]

6. Не очень понимаю, как вообще могла противница Переслегина что-то доказать, апеллируя к собственной памяти – ведь достаточно известно, что свидетели чего бы то ни было всегда противоречат друг другу, и эти противоречия нарастают с течением линейного времени катастрофически. Наша уверенность в том, что мы знаем о происходивших пару тыщ лет назад событиях покоится исключительно на недостатке информации: если бы у нас было не 1-2 источника как сейчас, а 200-300, то ученые бы до посинения спорили, кто победил при Марафоне.

Более того, здесь и сейчас неважно, кто там победил. Важно, что сообщат об этом в школе. От этого, а не от происходивших когда-то событий зависит будущее. И у нас нет способа проверить полученные от греков сообщения о ИХ победе.

В конце концов, история (здесь и сейчас!) – это ничто иное как движущая сила знания, приложенная к настоящему и направленная в будущее. Не имея возможности изменить точку приложения мы можем сколь угодно эффективно менять направление, чем занимается, в частности, академик Фоменко. Его успех, а это успех – убедить не только себя, но и ещё несколько тысяч человек, что история совсем не такова, как мы привыкли, доказывает, сколь легко сломать коллективную память. И ведь академик Фоменко действует в пределах привычной нам евроцентричной модели познания. А вот что думают про нас и нашу историю какие-нибудь даосские монахи, б-р-р! неприятно даже вообразить.[Назад]

Литература